– Пойдем, – сказала девушка, беря спутника за руку, – это не наше дело.
Артем не сдвинулся с места.
– Ты не на работе, – напомнила девушка, – не тебе судить их. Пусть разбираются местные Дозоры, прошу тебя. Не хочется портить вечер.
– Скоро прибудет местная Инквизиция. Я буду свидетельствовать для нее.
Валентина подошла к Артему, взяла за руку… и поняла: все его тело сотрясает легкая дрожь, как у гончей при виде зайца.
– Друг мой, разве за этим мы приехали в Париж? – сказала она.
Артем посмотрел на нее долгим взглядом и как будто пришел в себя. Начавшаяся ночь обещала стать самой прекрасной в его жизни. Он сделал шаг следом за подругой – но в следующее мгновение один из драчунов ударил в соперника «полярным дождем», и тот с трудом отбил его. Ледяная крошка веером разлетелась по парку, и несколько мелких крупиц хлестнули по лицам московских Иных.
Валентина вскрикнула от боли, и тут же взбешенный Артем бросился к дуэлянтам, на ходу доставая до отказа накачанный Силой жезл:
– Всем выйти из Сумрака! Инквизиция!
– Артем, постой, – воскликнула девушка, – это же пустяк!
– Сложить оружие! – Артем великолепно говорил на французском. Драчуны услышали его и заколебались. Темный сразу же бросил шпагу и вскинул ладони к небу. Он повернулся к Артему, улыбаясь, всем видом демонстрируя миролюбие.
Светлый же то ли не успел остановить движение ладони, то ли в горячке не услышал слов Артема (он находился чуть дальше) – и заклятие «тройного лезвия» полетело в Темного за мгновение до того, как тот прекратил сражаться.
Защита Темного не выдержала и лопнула с тонким хрустом. Три лезвия вошли в спину между лопаток, пробили дуэлянта насквозь и растаяли в Сумраке с едва слышным мелодичным звоном. Если бы он не отвлекся на голос Артема – легко увернулся бы: расстояние между врагами было приличным.
Темный обернулся и посмотрел на своего соперника с каким-то детским изумлением; он неловкими жестами пытался остановить открывшийся водопад крови – затем упал на колени. Хотел что-то сказать, но изо рта хлынула кровь.
– Санацио! – крикнула Валентина, сплетая заклятие, останавливающее кровотечение. Поздно. Француз лежал на траве без дыхания.
– Стоять на месте! – приказал Артем Светлому. – Подними руки и выйди из Сумрака!
Бледный как полотно беловолосый юноша с тонкой бородкой и ниткой усов отступил на шаг, посмотрел на Инквизитора с ужасом:
– Он погиб из-за вас. Какого дьявола вы влезли? Вы не парижанин.
– Московское бюро Инквизиции! Вы арестованы за убийство.
– Арестован? – Светлый вытер шпагу о пучок листьев и бросил ее в ножны. – Это не ваша страна. Зачем вы вмешались? – спросил он. – Я не собирался убивать его.
– Суд разберется, – отчеканил Артем. – Сдайте оружие.
Юноша, дрожа от ярости, отступал к парковой дорожке:
– Катитесь к черту, безумец.
– Стоять на месте, это приказ!
– Не имеете права…
– Последнее предупреждение! – Инквизитор вскинул жезл. Аура его полыхала удивительным цветком серебристо-серого огня.
– Вы не имеете права приказывать здесь, идиот!
– Артем, не надо! – воскликнула Валентина. – Прошу тебя, остановись!
Француз высокомерно вскинул голову, повернулся и направился в сторону площади Согласия. Потом не выдержал – и побежал.
«Площадь Согласия – какая насмешка», – успела подумать Валентина.
Артем, белый от ярости, взмахнул жезлом.
– Нет! – крикнула девушка.
Чистая молния Силы ударила Светлого в спину, и тот без движения рухнул на асфальт: пустая оболочка, высосанная Сумраком начисто.
В наступившей тишине слышались далекие гудки автомобилей да негромкая музыка в исполнении уличного оркестра у станции метро «Конкорд».
Валентина быстрым шагом направилась прочь – в бархатное черное небо, горящее мириадами живых огней. Локшин, спотыкаясь, бросился следом. Он вдруг больше всего на свете захотел открутить все вспять. О, если бы можно было сейчас метнуться на две минуты назад, чтобы просто пройти мимо! Он отдал бы за это много лет жизни, отдал бы все, что имел, – даже свой инквизиторский чин.
Артем взял Валентину за плечо, но та вырвалась с рычанием дикой кошки. Он схватил ее снова – с силой, до боли сжав пальцы, – и тогда девушка обернулась и наотмашь ударила его по лицу. Звезды мерцали в ее слезах:
– Неужели ты не понимаешь, что убил их обоих?
– Черт возьми, я пытался делать свою работу! Я Инквизитор!
– Ты злой мальчишка, которому в руки свалилась Сила, вот кто ты!
Она прошептала заклятье – и шагнула в искрящийся прямоугольник портала.
А в парке Тюильри в теплом сиянии старинных чугунных фонарей над двумя трупами ласково шелестели листвой старые липы.
Глава 4
Московская область, городской округ Клин,
около станции «Решетниково»
20 сентября 2015, 07:12
«Сейчас или никогда», – подумала Нелли.
Поезд «Санкт-Петербург – Адлер» тащился вперед все медленней и тяжелей, словно невидимые глыбы камня повисали на его колесах. Дети спустились на нижнюю полку – наверху им было неуютно. Огонек сразу провалился в сон, Лина же долго крутилась под одеялом, затем прижалась к спящему мальчику и только тогда забылась беспокойным сном.
Полина смогла уснуть, лишь наложив на себя «Морфей».
Нелли осталась на часах. Она сидела на краешке полки у двери купе – изящный силуэт в полумраке – и вслушивалась в перестук колес, сжимая в руке револьвер с последними двумя пулями.
Звездная чернота над лесом сменялась нежной синевой: поезд выезжал из страны ночи в рассветный край. В бледном утреннем полумраке Нелли увидела, как ее сын повернулся на бок и, не просыпаясь, улыбнулся и обнял Лину. Мальчик и девочка лежали рядом и смотрели свои детские сны. Рыжие волосы девочки спутались с белыми локонами Огонька, их дыхание смешалось. Нелли долго смотрела на их слившиеся ауры – радужную и апельсиново-оранжевую. Час покоя и безмятежности на исходе тревожной и мрачной ночи.
«Ярик сейчас по-настоящему счастлив, – подумала Нелли. – Счастлив, как не был уже давно».
И что-то словно подтолкнуло ее. Наитие, шестое чувство, материнский инстинкт… Она задохнулась – как если бы в лицо плеснули ледяной воды.
Сейчас или никогда.
От страха упустить момент во рту стало сухо. Нелли простерла руку над спящим сыном. Исцарапанная в драке ладонь слегка дрожала. Столько лет мы с Матвеем размышляли о том, как это случится, столько лет не решались – потому что ужас был сильнее надежды. Светлый или Темный?
«Наверное, здорово, когда муж и ребенок – Иные», – сказала вчера Полина. Но это было не совсем верно. Ее сын не был Иным. И не хотел им быть. Почему? Нелли устала задавать себе этот вопрос.
Ему не нравится ваша вражда. Этот хищный кошачий блеск в глазах отца – и это вечное скрытое беспокойство в глазах матери.
Нет, было что-то еще. Нечто в глубине его вечно печальных
