Девушка удивленно посмотрела на парня, который весь был в штукатурной пыли. Из-за нее казалось, что у него в волосах появилась проседь, но даже это его совсем не портило.
— Ты здесь работаешь? Не знаешь, как выглядит прораб? — спросила Женя, чувствуя себя немного неловко после того, как он назвал ее «милашкой» в кафе.
— Он уехал на пару часов. Ты принесла документы? — Никита заметил увесистую папку у нее в руках. — Я могу ему передать. Все равно задержусь и дождусь его.
Женя не знала, что делать. С одной стороны, ей сказали отдать документы прорабу, и она жутко боялась сделать не так, как сказала Алла. С другой стороны, не могла она вернуться к ней, не выполнив поручение. Никита только весело хмыкнул, замечая растерянность на ее лице.
— Знаешь, если Алла спросит кому ты отдала документы, скажи, что Феклистову Никите. Она знает, что я работаю с прорабом. Под мою ответственность, — добавил он, протягивая руку.
Женя подозрительно на него посмотрела, а потом все-таки решилась и отдала ему папку. А еще она узнала, что его зовут Никита. И Майя была права — он действительно красавчик.
— Ладно, я тогда пойду, — пробормотала она, все еще не уверенная, что правильно поступила. Но в очередной раз прилюдно выслушивать, какая она бесполезная и нерасторопная, тоже не хотелось.
Она уже собиралась войти в подъехавший лифт, как Никита вдруг окликнул ее.
— Кстати, пончики-то вкусные были?
Женя обернулась и с удивлением подумала, что никогда еще не видела такой хитрой улыбки. Но она почему-то располагала, а не настораживала.
— Очень, особенно малиновый, — честно сказала она. — Жалко, ты не успел попробовать.
— Мне тоже, — Никита покосился на рабочего, который пробежал мимо них, неся в руках какую-то коробку. — Но, как видишь, работы много. Надо по максимуму сделать до нового года.
Женя окинула взглядом торчащую проводку, грязь, а потом, словно иллюстрация к ее словам, где-то дальше по коридору взвизгнула дрель.
— Как буду посвободнее, обязательно попробую. А ты ходишь только в то кафе? — между делом поинтересовался он.
— По-разному, — растерялась Женя. А вдруг Майя была права, и он действительно с ней флиртует?
— Ладно. Увидимся, Штраус, — улыбнулся он, уходя обратно к рабочим.
«Глупости какие», — тут же одернула себя Женя, провожая его взглядом. С чего б ему было с ней флиртовать?
***
— Светлана, — Никита влетел в приемную финансового директора. — Чернов на месте?
— А куда же он от вас денется, — фыркнула блондинка, нажимая на кнопку коммуникатора. — К вам Феклистов, — предупредила она, а потом приложила к двери ключ, впуская мужчину в кабинет.
Чернов неприязненно наблюдал, как Феклистов топает по его темному ковролину, оставляя грязные отпечатки. Мало того, что он чуть ли не каждый день заявлялся к нему, осыпая все вокруг строительной пылью, так еще и без конца требовал денег и предъявлял ему претензии. Как будто, Дану не надо закрывать год, как будто, у него дел других не было, кроме как выслушивать жалобы этого парня.
— Денег нет, — отрезал Дан, приготовившись к очередной битве за бюджет.
— А мне и не надо, — фыркнул Никита, шлепнув на край его стола серую от пыли папку. — Накладные.
Дан с трудом поборол брезгливость и наспех просмотрел содержимое папки, стараясь не запачкать новый костюм. Пальцы сразу стали неприятно пыльными, и это напомнило о школьных годах, когда после ответа у доски мел покрывал ладони, и они становились неприятными на ощупь.
— Тут не всё, — заметил мужчина. — Я выделял больше денег.
— Я в курсе, — не стал спорить Феклистов. — Но из прораба удалось выбить только это.
Чернов сверкнул серыми, как сталь глазами, с трудом сдерживая едкое замечание. Он не знал, кто этот парень, но у него было распоряжение от шефа оказывать ему всестороннее содействие. И Дана неимоверно бесило, что на стройку деньги выдавали сразу и без вопросов, а его идею о переходе на более продвинутое и современное программное обеспечение завернули до следующего года, потому что бюджет, видите ли, не резиновый.
— Разве не ты отвечаешь за действия прораба? — уточнил Дан, неодобрительно глядя на гостя.
Он маячил посреди его кабинета, как бельмо на глазу. Пыльный, неопрятный, не пойми во что одетый. Увидев кроссовки на его ногах, Дан едва не поморщился: по его мнению, человек, имевший такие полномочия, должен был более внимательно относиться к своему гардеробу. Он больше походил на рабочего, чем на дизайнера, руководившего проектом.
— Да, епрст, конечно, нет, — возмутился Никита, взмахнув руками.
— Тогда почему ты принес мне накладные? — полюбопытствовал Дан, прикидывая сколько времени понадобится уборщице, чтобы убраться после визита Феклистова.
— Потому что я его уволил, — заявил Никита. — Этот придурок забухал, проебал договор с поставщиком, так что я его послал.
— Уволил? — Дан устало откинулся в кресле. Увольнение прораба, означало, что стройка встанет, до праздников не закончат, а значит отпуск, который он наметил на январь, придется отложить, потому что без него, все как всегда пойдет по одному месту.
— Ага, — жизнерадостно сказал Никита. — Короче, пока ищем нового, я буду за него. И чтобы мне туда-сюда не бегать, ты давай, скажи своим, чтобы мозги мне не делали, а сразу все подписывали. Нету у меня времени бумажки собирать, на стройке полная…
Чернов слушал его, пытаясь понять, что его раздражает больше: нахальство, речь, пересыпанная бранью, или грязь, которую он неизменно таскал в его кабинет. Нет, наверное, хуже всего было то, что ему приходилось без конца вносить изменения в финансовую отчетность, потому что этот Никита требовал то одно, то другое. Алексей, казалось, не понимал, насколько неуместна спешка со стройкой в декабре.
— Так, я все понял, — решил, наконец, Дан. — Пойдем, я переговорю с Надеждой, и по всем вопросам обращайся к ней. У меня закрытие года, мне некогда разбираться еще и со стройкой.
Они вместе вышли из кабинета и пошли по коридору в другой конец этажа к девочкам-экономистам. Никита испытывал облегчение от того, что ему больше не придется контактировать с Черновым, который вечно выглядел так, как будто говна нюхнул. Феклистов догадывался, что весь такой с иголочки финдир считал выше своего достоинства общаться с каким-то там строителем, и сам был рад перепоручить его другим.
Никиту это нисколько не задевало: он знал себе цену. И чтобы чувствовать
