Максимально завышать вес спортивных снарядов – один из путей для этого самого улучшения.
Теперь бы еще дождаться, когда истечет срок ультиматума. И тогда Трэш вволю поэкспериментирует с жемчугом. Хотя с этим жемчугом тоже не все ясно. Он уже однажды, в прошлой жизни, ошибся с ним, приписав несуществующие свойства. Как бы и в новой не опростоволоситься!
Впрочем, у него имеется прекрасный источник информации по этой теме. К сожалению, слегка несговорчивый. Ну да ладно, ведь время многое лечит. Оно способно превращать злобных врагов если не в друзей, то в людей, открытых для плодотворного сотрудничества.
* * *На одно лишь время Трэш полагаться не захотел и потому к делу перевоспитания Лопуха привлек своего старого подручного – Пса.
Тот знахарю скучать не давал. Несчастному узнику день за днем приходилось торчать посреди клетки в крайне неудобном положении. Чуть отклонишься, и тебя достанет лапа, протянутая сквозь просветы между прутьями.
Потому почти каждое пробуждение Лопуха было кошмарным. Он зарабатывал все новые и новые раны от когтей, а заодно и нервное расстройство.
Часами приходилось смотреть, как перед лицом размахивают лапами, пытаясь дотянуться. Ну и плюс бытовые неудобства, включающие сложности с гигиеной и однообразно-скудное питание, подобранное с таким расчетом, чтобы не баловать узника приятными вкусовыми ощущениями.
Из развлечений только музыка – колонка в углу, проигрывающая одну и ту же полностью бездарную песню, от которой уже после первого прослушивания взвоет даже глухой.
Но она не умолкала двадцать четыре часа в сутки.
Надо отдать знахарю должное. Он поначалу держался бодро. Все также хамил и даже агрессивно пытался достать Пса, стуча по его лапам той самой фанеркой, которую отодрал от ящика в первый день.
Но фанерка вскоре развалилась, а поток брани оскудел, а затем и вовсе иссяк.
Потянулись тоскливые дни, где ни поспать нормально, ни хотя бы прилечь без сна. Тусклый и зловещий свет от маленьких красных лампочек по углам, омерзительная музыка и постоянное мелькание когтей со всех сторон.
Вечно такое терпеть, может, кому-то и по силам, но Лопух к таким людям не относился.
Знахарь спекся.
Глядя на этого, еще не так давно агрессивно-наглого и уверенного в себе туземца, Трэш скривился. И дело здесь не в запашке, который исходил от тела знахаря. Тому, впервые за все время, позволили вымыться и сменить одежду, но нюх элиты так просто не обманешь, чует отголоски застарелого смрада.
Глаза Лопуха походили на глаза безумца. Он непрерывно озирался, иногда при этом корча такую рожу, будто увидел черта. Что в принципе недалеко от истины, потому как за спиной у знахаря стоял Пес.
Подручный, столько дней скрашивавший жизнь Лопуха, не просто стоял. Он то и дело шумно подбирал стекающую изо рта слюну и плотоядно облизывался. При этом мертвяк непрерывно сверлил макушку человека жадным взглядом.
Похоже, знахаря все это сильно нервировало.
Трэш, изображая из себя радушного хозяина, указал на самодельный стол, заставленный деликатесами:
– Уважаемый Лопух, ну что же ты сидишь, ничего даже не пробуешь. Угощайся, не надо никого стесняться.
Знахарь, в очередной раз покосившись на Пса, нервно произнес:
– А водки можно?
Трэш покачал головой:
– Я хочу с тобой поговорить. И хочу, чтобы ты при разговоре был трезвым.
– От трезвого меня толку сейчас вообще не будет, – заявил на это Лопух. – Мне надо башку разгрузить. Прямо сейчас надо.
– Так, может, тебе стоит отдохнуть? – тем же радушным голосом предложил Трэш. – В клетку ведь вернуться недолго, а ты к ней привык уже. Полежишь, музыку послушаешь.
Знахаря аж передернуло:
– Все! Замяли тему! Говори уже, чего хотел. И вообще, чего сразу не сказал? Зачем так было делать?
– Так ты поначалу не выглядел таким сговорчивым.
– А я просто резкий такой. Со мной всегда так. Со мной по-хорошему народ договаривается, один ты хрен знает что учудил. Я ведь так и помереть мог. И что потом? Где ты еще нормального знахаря найдешь? Я тут такой один, остальные против меня не играют.
– Стикс велик, – философски заметил Трэш. – Поискать, так и получше найти можно.
– Ни хрена ты не понимаешь. Ты даже Улей Стиксом зовешь. Слыхал, что имя Господа всуе не поминают? Вот Стикс – это как имя Господа.
– Понимаю, – кивнул Трэш. – Для вас это сакральное слово. А Улей – повседневное.
– Ишь ты… какие слова умные знаешь. Так чего тебе от Лопуха понадобилось? Говори уже.
– Помощь нужна.
– И что дальше?
– Понимаешь, я и сам толком не знаю, чем ты можешь мне помочь…
– А кто тогда знает?! – чуть не взвыл Лопух. – Я, что ли? Да я вообще ни хрена не знаю. Я даже не знаю, кто ты такой. Вот какого ты со мной так?! Чего тебе надо, урод?! Да я…
Пес, подчиняясь команде, слегка стукнул знахаря по макушке. Тот от его прикосновения чуть глаза не потерял и ухитрился так вжаться в стул, что макушка оказалась чуть ли не вровень со столешницей.
– Повежливее себя веди, – без угрозы сказал Трэш. И перешел к делу: – Для начала мне надо разобраться с умениями. Со своими умениями.
– У тебя что, еще и умения есть? – Глаза Лопуха полезли на лоб.
Трэш, держа в памяти все, что узнал из методички и выведал у Коньяка, покачал головой:
– Мне рекомендовали тебя как лучшего знахаря в этих краях. А ты, получается, не замечаешь очевидные вещи.
– Это я-то не замечаю?! – вскинулся Лопух. – Да все я замечаю. Если посмотреть дают, а не по ушам ездят.
– Вот и посмотри.
Знахарь, поднявшись, оглянулся на Пса, неуверенно обошел стол, остановился сбоку от Трэша и попросил:
– Ты бы это… Ты бы не мог чуть наклониться. Мне доступ к голове твоей нужен.
– Если ты какую-нибудь пакость задумал, учти, что этих ребят я держу под контролем. – Трэш указал в сторону потрепанных новобранцев, шумно грызущих коровьи мослы. – И про Пса тоже не забывай, он давно мечтает до тебя добраться.
– Да понял я, понял. Не напрягайся. Мне просто надо посмотреть.
Работу знахаря Трэш не ощущал. Он видел, как порхают руки Лопуха, то замирая на висках, то перебираясь куда-то в область затылка. Но ничего более, никакой реакции.
Непонятные манипуляции продолжались минут пятнадцать, после чего Лопух отступил на пару шагов, утер испарину со лба и севшим голосом заявил:
– Да ты кто вообще-то такой?
– Некоторые называют меня Трэшем. Для других я Форс-мажор. Я не гордый, я и на то, и на то отзываться могу.
– Я не о прозвище. Получается, ты никакой не кваз. Ты вообще непонятно что такое. Что с тобой не так?
– Именно это я и хотел узнать, – ответил Трэш. – Я так понял, ты ничем помочь не сможешь?
– В каком смысле помочь?
– Я насчет умения.
– Ну… в принципе я какое-то умение
