Тристан поднял голову, и обводя слегка рассредоточенным взглядом пространство посмотрел на меня. На губах вампира расцвела сумасшедшая улыбка.
— Я знал, что ты меня предашь, но не знал, что так скоро, моя красавица.
— Чтобы кого-то предавать, Тристан, ты должен хотя бы доверять. А я с самого начала была не на твоей стороне, — усмехнулась я. — Как ты добился этих бумаг? — холодно спросила я указывая на документы, которые передавали меня Тристану, при том попутно обрабатывая лезвие кинжала вербеной.
— Я тебе говорил, Буан, — ответил Тристан.
— Хммм, — сделала задумчивое выражение лица я, — ответ неверный, — холодно сказала я, подходя и вскрывая одним движением вены на руке Тристана. Кровь алым ручейком побежала из вскрытых вен на пол, образую лужицу.
Вампир сморщился от боли, но это было не всё. Я кинула в стакан воды пулю, с калифорнием и пару капель вербены. Элайджа тем временем стоял и спокойно наблюдал за происходящим.
— Почему вдруг Атанас Мёрдрик продал своё дитя? И почему именно тебе? — холодно спросила я, идя со стаканом воды в руке. Тристан не сводил с меня завороженного взгляда.
— У них не было выбора, — выдохнул Тристан.
— Почему? — спросил Элайджа.
— Контракт Сатаны семьи Мёрдрик у меня. — Я вздрогнула от ужаса. Если кто-то завладеет подобным документом из посторонних, то он автоматически владеет теми, кто связан с договором. Что значит… Они меня не продавали! — Но вот дилемма на дорогую Буан, он после ухода её не распространялся. Я понял это вчера вечером. Так, что больше угрозы с калифорнием не существует. Ведь по праву теперь российский завод принадлежит Буан, — с сумасшедшей улыбкой продолжил Тристан. Я начала понимать страшное… Если он понял это вчера, а я как раз вчера вечером обнаружила документы на акции моей семьи. И родители вчера так же были вне зоны доступа, хотя позавчера они со мной разговаривали… Это значит…
Я поспешно сдернула пиджак со своих плеч и подбежала к зеркалу. Глаза лихорадочно искали серебристую татуировку валькнут чуть ниже лопаток. И не находили! Не находили… Какой-то холод поселился в душе… Холод, убивающий всё на своем пути. Сильный холод, давший мне силы для того, чтобы сделать, то что сейчас я собираюсь и потом. Ледяной пожар мести запылал во мне.
Даже не одевая обратно пиджак, я подошла к Тристану и угрожающе прошептала:
— Я уничтожу тебя и всё то, что ты создал, ублюдок. Ты поплатишься, за то что сделал.
— Забавно, я уже лишил тебя всего того, что ты хотела, — высокомерно улыбнулся вампир.
Схватив со стола стакан с водой, я вылила эту адскую смесь в лицо вампиру. Тот заорал от ужасной боли, а кожа стала словно сползать с лица. Да, мучайся. Твой конец близок.
— Элайджа, открой окно, — тихо попросила я.
Первородный, усмехнувшись отдернул шторы и теперь Тристан не просто заорал, он взвыл от того, как огонь заплясал на его теле, пожирая его гнилую сущность. А солнце так ярко светило. Я испытала мрачную удовлетворенность, когда от тела вампира ничего не осталось.
Взяв пиджак и надев на себя, я вышла из этого помещения, где теперь воняло гарью и трупами. Но вот, как только я вышла, и споткнувшись об ближайший угол, я со всей силы врезала кулаком по стене, затем ещё и ещё… Я не чувствовала боли, я вообще ничего не чувствовала, даже когда разбивала костяшки в желе.
— Бу! — крикнул Элайджа, быстро подлетая ко мне и оттаскивая меня от окровавленной стены. — Тише, милая, успокойся, он мёртв, — прошептал успокаивающе он обнимая плачущую и дрожащую меня.
— Они мертвы… — всхлипнула я, уткнувшись ему в рубашку. — Они меня не продавали… Не продавали, — прорыдала я, дрожа всем телом.
— Это больно терять тех, кого ты любишь, но больнее было знать, что они тебя предали, — тихо сказал Элайджа, гладя меня по волосам.
— Я так долго обижалась и думала, что они меня предали, а оказывается у них не было выбора… Я могла… могла им помочь. Я догадывалась! Я знала, что здесь было что-то нечисто… А теперь? А теперь они мертвы… Папа, мама, братья… Их не осталось никого! — шептала я лихорадочно дрожащими губами.
— Лион жив, — вдруг сказал Элайджа. — Два дня назад, я нашёл его в одном из домов твоей семьи. Его держали на вербене. С ним Лола.
— Поехали, Элайджа, — попросила я. Элайджа что-то хотел сказать, но я молящим тоном тихо сказала: — Прошу.
— Хорошо, — кивнул он. — Но больше никаких убийств с твоей стороны.
***
— Бука! — Лион подлетел ко мне и крепко обнял, а потом всмотрелся в моё заплаканное лицо. — Что случилось?
— Мама, папа и Джетт… они… — не договорив, я не смогла договорить и заревела.
Лиону не надо было говорить остального, он всё понял… Голубые глаза заледенели, а лицо стало жестким, в этот миг он был похож на отца. Сжав кулаки, и отодвинув меня в сторону, он пошёл к двери, но Элайджа, положил ему руку на плечо и сказал:
— Не делай глупостей, мальчишка. Уже ничего нельзя сделать.
— Не указывай мне, первородный, — прошипел Лион. — Бу, поехали. Тела наверняка в нашем доме в Новом Орлеане.
— Она никуда не поедет, — жестко сказал Элайджа.
— То что ты спишь с моей младшей сестренкой, не даёт тебе права распоряжаться ею, — усмехнулся Лион. — Даже, если ты так и считаешь. Но она не твоя собственность. Она — Мёрдрик. И делать из неё твою игрушку, я не позволю.
Глаза Элайджи опасно сощурились и он сделал шаг к Лиону, но я тут же втиснулась между ними.
— Дай мне пару минут, хорошо? — тихо сказала я Лиону, стирая слезы. — Где мои вещи здесь? — глухо спросила я у Элайджи.
— Третья дверь слева наверху.
— Спасибо, — прошептала я, быстро поднимаясь по лестнице. А там… а там меня ждал сюрприз! — Маркиз! — вскричала я, подбегая к вольготно расположившейся пуме. Маркиз тоже вскочил и повалил меня на пол, облизывая моё лицо и обнимая лапами. — Как же я соскучилась, — сказала я, с улыбкой на лице. Вредная котейка обиженно на меня смотрела. — Правда, — клятвенно сказала я.
— Вот бы и мне так кто-нибудь говорил! — раздался веселый женский голос. — Желательно каждый день, — это уже было сказано с толикой недовольства.
— Ты же не любишь подобные сопли, Нита, —
