— Надо же, — бросила на Марата презрительный взгляд, — а он уверяет, что именно ты раз за разом придумывал задания для меня.
— Чтобы ты в магазине съела булочку, это была его идея, а так же то чтобы ты украла из магазина сырок, а потом и вещи вынесла, — прошипел Марат, слегка подавшись вперед.
— И эти задания были самые безобидные из тех, которые вы заставляли меня выполнить.
— Хочешь сказать, что Антошка у нас по сравнению со мной святой, — Марату принесли коньяк, и он на некоторое время замолчал, дожидаясь, когда официант отойдет от нас на значительное расстояние. Я за это время успела несколько глотков кофе сделать. — Может ты к нему еще и вернуться надумала?
— Нет, — качнув головой, стала рассматривать кофе. — С Антоном я рассталась в то самое утро, когда вы с ним инициировали его похищение. С тех пор он в моих глазах упал еще ниже. Так что к нему я точно не вернусь.
— А ко мне? — Оторвав взгляд от созерцания напитка, встретилась глазами с Маратом. А счастье было так возможно… Глядя в чистые и такие искренние глаза Марата, хотелось ему верить. Только вот теперь я знала истинную сущность сидящего напротив меня парня, а еще я не тот человек, который прощает подлость, да и на деньги я не падкая, поэтому здесь без вариантов.
— Ты мне казался принцем, — я смотрела в его глаза, держа обеими руками чашку с остывающим кофе. — Как же, ты помог мне угнать мотоцикл, а как впоследствии оказалось, он был твоим собственным. Я переживала, я мучилась, а ты мне ничего не сказал.
— И как бы это выглядело? — Допив содержимое своего бокала, Марат попросил добавки. — Розыгрыш был в самом разгаре.
— А с сумками? Меня же трясло. Ты же был рядом, ты же видел, как меня ломало, как я перешагивала через себя, чтобы пойти на очередное воровство и все по твоей прихоти.
— Палку-то не перегибай, — налет безразличия и вежливости слетел с Марата. — Тебя никто не просил возвращать сумки хозяевам. Напомнить тебе, чем все это закончилось?
— Антон сказал, что вторая жертва была твоей подружкой и с радостью согласилась тебе помочь, а ее бабушка мастерски разыграла рыдающую старушку, ты тогда уже знал, что я попытаюсь вернуть сумку и я ее вернула.
— Антону следовало укоротить его длинный язык, раз он не умеет держать его за зубами.
— Антон оказался честнее.
— Не идеализируй своего бывшего дружка, это он предложил подкинуть тебе окровавленный палец и ухо, уж очень ему хотелось увидеть, как ты ребенка воруешь, а ты не стала, Ир, что совсем не жалко Антона было?
— Жалко, но еще больше детей, чья психика из-за вашей прихоти могла надломиться.
— Антошка был для тебя не чужим, а детей и их родителей ты не знала, почему выбор пал на них? Антон так тебя к тому времени достал, что ты решила пустить его на органы?
— Да как ты смеешь? — внутри закипела ненависть.
— Это как ты смеешь строить из себя незапачканную девицу и изображать из себя святую невинность, ты такая же, как все, а может даже и хуже, ты воровка.
— Воровкой мне пришлось стать по твоей милости, это ты заставлял меня воровать, — Захотелось приподняться и выцарапать наглые карие насмехающиеся глаза.
— А ты докажи. У меня-то в отличие от тебя диск есть, на котором зафиксированы все твои преступления, так что тебя посадят.
— Попрошу Антона выступить в мою защиту. Он покажет на суде, что машина, которую, между прочим, ты вроде как угнал, на самом деле принадлежит твоему другу и у тебя были от нее ключи.
— И что с того?
— Можно найти твоего друга, думаю, что это не сложно, номера машины я запомнила.
— У тебя ничего не выйдет, — Марат злился, сверля меня прищуром своих глаз.
— А вдруг мне повезет, и тогда ты пойдешь как угонщик, а я всего лишь как соучастница. Скажу в суде, что знать не знала, и ведать не ведала, что машина не твоя, скажу, что ты меня пригласил покататься, и я согласилась.
— А с ювелиркой что придумаешь? — Прошипел Марат.
— По словам Антона, она принадлежит твоему отцу, зашли мы туда с тобой, и заметь, выбежала я из ювелирного салона без украшений. На камере это хорошо видно.
— Ты могла сорвать колье с себя, когда выбегала.
— А потом вернуться и отдать его обратно продавщице?
— Ты же его не отдавала.
— Я его и не одевала, более того, я даже не прикасалась к нему, к тому же колье, про которое мы говорим эксклюзивное и оно существует в единственном экземпляре.
— К чему ты клонишь?
— Оно стоит баснословные деньги, и если бы его своровали, то об этом говорили бы в новостях, писали бы в газетах. Марат, — парень перешел в стадию холодного бешенства, в то время как я наоборот стала более спокойной. Мой соучастник наговорил уже достаточно, — колье выставлено в витрине магазина, а значит, никакой кражи не было. Здесь ты облажался, хотя идея раскрасить красной краской охранника меня впечатлила.
— Там не краска, а кровь была.
— Хочешь сказать, что он так удачно споткнулся, догоняя меня?
Марат молчал и меня это его молчание напрягало. Если он поймет, что я записываю наш с ним разговор, с телефоном придется попрощаться, а вместе с ним и со своей свободой. Насчет колье, я наверняка не знала, так, пальцем в воду наугад ткнула, оказалось, что удачно попала. Украшение точно все еще в магазине, хотя если дело дойдет до суда, то его могут оттуда забрать.
— Когда мне по телефону сказали, что я проиграла, я же подумала, что похитители Антона убили. Мне стало плохо, я чуть было сознание не потеряла, меня прохожие с земли подняли, хотели скорую вызвать. Часть меня умерла там, на том месте, где меня настигло это известие. Я же во всем винила себя, винила и упрекала в том, что не могла поступиться своими принципами и тем самым не смогла спасти Антона. А он оказался жив, — еще раз переживая тот момент, почувствовала, как по щекам побежали слезы. — Как оказалось, его и не похищали, это был всего лишь розыгрыш. Богатенькому папенькиному сыночку скучно жить, и нечем было заняться, а тут так удачно я подвернулась. Ты хотя бы представляешь, что мне пришлось пережить за эти дни? Я же теперь спать спокойно ночами не могу, мне каждую ночь кошмары снятся. Из-за тебя и Антона я стала раздражительной, нервной. Марат я теперь в каждом слове ищу подвох. Мне постоянно кажется, что меня обманывают. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Вы с Антоном меня убили.
— Что за чушь ты говоришь? — я
