Воздуха не хватало. Рваное дыхание смешивалось, опаляя легкие. Впивалась ноготками в спину – не спасала рубашка. От страсти нет спасения. Будто снова и снова пробовала на вкус, смакуя ощущения. Проходилась язычком по краю зубов, прикусывала нижнюю губу. Распаляла ненамеренно, но по-другому не могла. Соскучилась до безумия, до безумства действий, до пустоты в голове. Только он, и никто больше…
Лежала на его груди и вырисовывала странные узоры. Веки закрывались, и то и дело обрушалась зевота, с которой Петра героически боролась до последнего, пока не уснула. Ужин так и остался нетронутым, даже вино продолжало мерцать в заполненных до краев бокалах. Им обоим ничего не хотелось, кроме как быть рядом друг с другом. Тратить время, которого нет, на лишние действия? Зачем? Счастье коротко. Они знали это, основываясь на личном опыте, на таких разных, но одинаково сложных судьбах. Отвернешься на секунду, а миг уже прошел.
После долгих поцелуев оторвались друг от друга с трудом. Ее губы распухли от усердия и рвения, но оно того точно стоило. Молчали. Не говорили ни о чем, впитывая тепло, запоминая мгновения. Но, прежде чем окончательно уплыть в марево сна, Петра все же прикоснулась к вырезу пижамной рубашки. Ощутив пальцами две тонкие цепочки – одну с медальоном, где хранилась фотография мамы, а другую с подвеской-розой, – победно улыбнулась. Не придумала, ничего не придумала, а значит, не все еще потеряно…
Слушая ее размеренное дыхание, Грон оглаживал ее мягкие волосы и улыбался, чувствуя себя настоящим, живым. Так странно бежать от чего-то, чего хочешь всем сердцем, всей душой. Вереницей прошли года, множество лет, а сердце не разучилось испытывать настоящие чувства, пылая еще сильнее, чем когда-либо. Разве можно поверить в то, что такое возможно в его жизни? Среди нескончаемых интриг, кровавых войн, тягучих проблем нашлось место и вот таким, простым отношениям. Мог бы дать ей весь мир, а она хочет только его. Простила, простила за несвойственную глупость, но влюбленному человеку присуще это. Оправдывал себя, хотя она и не требовала объяснений. Милая, нежная, чувственная.
Хотелось скрыть ото всех и наслаждаться единолично, но не мог. Не мог бросить все. Ответственность давила, сковывала не хуже цепей. Был уверен, его никто не поймет, ее никто не примет, но разве это важно? Не хотел думать о будущем, попросту отмахнулся от призывающих к разуму мыслей. Он подумает об этом потом, а пока – она рядом, прямо здесь, в его объятиях, на виду у всего мира, наперекор всем канонам и титулам, что издавна делят людей на слои. Он подумает об этом потом…
– Спи, девочка… Спи. А я позабочусь обо всем… Сегодня ты получишь от меня еще один подарок, а пока… Смотри сладкие сны…
Полоска рассвета ползла, пылая яркими отблесками оттенков от багряного до жаркого желтого. Мир просыпался с наступлением утра, словно рождался заново, как распускался и прекрасный цветок. Синяя роза – холодная магическая роза, которая во все времена считалась знаком невероятной, необузданной, но в то же время чистой и светлой любви.
* * *Проснувшись в полдень в своей комнате, Петриция никак не могла избавиться от счастливой улыбки, что поселилась на ее губах. Глаза светились радостью, внутренним огнем. Казалось, что именно сегодня ей все по плечу. Оба самых лучших подарка остались при ней. Один из них разместился на тумбочке у кровати. Около хрустального домика с любопытством крутился Дрон. Создавалось ощущение, что питомец пытался найти вход в магический купол.
– Осторожнее, Дрон. Только не разбей, – пожурила хомячка Петра, прежде чем отправиться в ванную комнату.
Протерев круглое зеркало, девушка любовалась подвеской, камешки которой переливались на свету. Погладив золотой цветок, все же занялась утренними процедурами. Совсем скоро вернется Малиса, и тогда придется забыть о часах нахождения в ванне. Но и это не испортило ее настроения. Все плохое вокруг казалось несущественными пустяками, где хорошего было значительно больше.
Солнце грело своими лучиками, освещало территорию Академии. Петра спешила к воротам, чтобы встретить своих подруг. Адепты уже прибывали, но никого из девушек она еще не видела. Здоровалась с преподавателями, с однокурсниками, стараясь идти размеренно, но то и дело срывалась на бег.
Первой она увидела Ариану. Рванув со всех ног, Петра буквально влетела в ее объятья, сжимая изо всех сил. Неимоверно соскучилась, даже не понимала до этого момента насколько.
– Так! Ну-ка, не загораживаем проход! – забурчал привратник, обращая на себя внимание.
Он проверял у всех вошедших пропуска, разглядывая подолгу, словно видел в первый раз.
– Малиса! – закричала Петриция, увидев, чьи именно документы находились в руках у Гора Витье.
– Ай, иди уже! – махнул на девушку мужчина.
Обнимались поочередно, будто не виделись как минимум с десяток лет. Подмечали малейшие изменения, задавая кучную тучу вопросов, перебивая друг друга и тут же отвечая. Откуда ни возьмись появились Лиэра и Гвена, а за ними Писа и Илона. Столько эмоций, так много хотелось друг другу рассказать. Все же маг-почта не может передать всего, что копилось целое лето.
– А у кого-то сегодня день рождения! Я помню! – первая вскинулась Малиса. – У нас для тебя много подарков и целый вкусный торт!
– Спасибо, девочки! Но лучший мой подарок – это вы! Я так соскучилась!
– Дамы, – обратилась одна из преподавательниц. – Идите уже в общежитие, а то опоздаете на ужин.
Смеясь и шутя, они продвигались к зданию женского общежития, где комендант принимала первокурсниц, собрав их у самого входа.
– У нас что, новый комендант? – спросила Ариана, пытаясь рассмотреть статную женщину.
– Неужто Лорд Директор избавился от сварливой Гори Длиг? Определенно, этот год начинается с отличных новостей! – заметила Писа.
Петриция шла с подругами, помогая нести одну из сумок, но, остановившись, окаменев подобно статуе, выпустила поклажу из рук. Сумка упала с громким стуком, привлекая внимание всех тех, кто стоял на лестнице. Слезы брызнули из глаз, а ноги сами понесли ее вперед – туда, где стояла улыбчивая женщина, совсем не похожая на призрак…
Глава 2
СКЕЛЕТЫ ОЖИВАЮТ В ПОЛНОЧЬ,
А УТРОМ ОСТАВЛЯЮТ ПРАХ ОТ ТАЙН…
(ИЗ СКАЗАНИЙ ВЕЛИКОГО НЕКРОМАНТА)Петриция не верила своим глазам. Руки мелко тряслись, воздуха не хватало. Ноги все приближали к заветной цели, к самому важному человеку в жизни, живому человеку… Она уже похоронила ее, оплакивала все лето, а нянечка как ни в чем не бывало продолжала стоять, улыбаясь по-доброму и открыто.
Не удержавшись,