— А пусть и себя. — Женщина совершенно не обратила внимания на ироничный тон. Порывисто встала, прошлась к столу, положила платок. Потом опять его подобрала.
— И что же вы видите? — спросил Тавьер невозмутимо, также машинально поднявшись: сидеть при женщине, да еще королеве, этикет не позволял. Выбить же из себя воспитание полностью мужчина так до сих пор и не смог.
— Честно? — вернула королева вопрос. Подошла к безопаснику и продолжила, неотрывно глядя в его лицо. — Ужасно одинокого человека, который до смерти боится привязываться к людям, хотя бы даже просто дружить. И пытается прикрыть свои страхи чужими пороками и разумной осторожностью. Почему вы улыбаетесь? Хотите сказать, это не так?
— В праведном гневе вы гораздо красивее, чем в слезах, — честно ответил Тавьер.
— Пытаетесь перевести тему? Ну-ну, — покивала Олира, даже не вдумываясь в сказанное. — Интересно, вы всегда таким были? Почему-то мне так не кажется. Впрочем, дайте угадаю… Вы ведь были женаты, да? И именно отсюда вот это недоверие к людям? Обижены на нее за то, что умерла и оставила вас?
— При всем моем уважении, ваше величество, это не ваше дело. — Лицо безопасника словно закаменело при этих словах. И женщина посчитала такую реакцию исчерпывающим ответом на все вопросы.
Олира не спрашивала себя и вряд ли сумела бы ответить, зачем она сейчас, найдя у этого мужчины больное место, так настойчиво по нему бьет, зачем вообще полезла в душу к постороннему человеку. Да, отчасти это была месть, ей очень хотелось вернуть те колючие и злые слова, которые говорил ей безопасник. А еще было невероятно важно сорвать эту холодную маску, убедиться, что под толстым слоем цинизма и расчетливости все-таки есть живой человек. Который, Белый его сожри, хоть что-то чувствует и на что-то надеется! Отчасти просто так, а отчасти — чтобы доказать себе, что происходящие с ней перемены не так фатальны и даже в худшем случае она останется самой собой.
— Вот видите, и вы воспринимаете некоторое несовершенство мира весьма болезненно. Как вы говорили? Нет решения хуже, чем трусливое бегство от мира? А чем вы занимаетесь, если не этим? — спросила она. Несколько секунд смотрела на него снизу вверх, но ответа не дождалась и добавила издевательски: — Ну так что, Ильнар? Куда девалось все ваше красноречие?
Еще пару мгновений они стояли, глядя в глаза друг другу, и Олира пыталась прочитать по замершему лицу мужчины хоть какие-нибудь эмоции, мысленно умоляя его отреагировать. Нельзя все время оставаться мертвой статуей на службе короны, это…
Додумать Олира не успела, эмоции безопасника все же нашли выход. Пусть и весьма неожиданный.
Обхватив женщину одной рукой за талию, он рывком подвинул ее ближе, прижал к своему телу. Вторая ладонь накрыла затылок, безнадежно сминая прическу и не позволяя шевельнуться. Поцелуй вышел злой, жалящий. Жадный.
Олира ответила столь же отчаянно. Крепко обняла мужчину за плечи, одной ладонью скользнула по шее вверх, путаясь пальцами в коротких, неожиданно мягких волосах.
Они самозабвенно целовались, наверное, с минуту. Злость как вспыхнула — так и пропала, а вот страсть и не думала исчезать. Ладонь Ильнара соскользнула ниже, шершавые подушечки пальцев погладили нежную, шелковистую кожу за ухом женщины, ключицу. Олира крепче вцепилась в его плечи, ощущая, что от поцелуя и этого прикосновения ноги совершенно ослабели…
А в следующее мгновение Тавьер вдруг схватил ее за плечи, рывком отстранился. Шаг назад, другой, ладонь прошлась по взъерошенным коротким волосам — не то пыталась пригладить их, не то мужчина просто схватился за голову. Но возмутиться или еще как-то отреагировать на этот поступок королева не успела: за ее спиной чуть скрипнула дверь.
— Сар Тавьер, сарта Ла’Таир очнулась, и лаккат Мисори — тоже. Вы просили сообщить, — прозвучал голос бессменного секретаря начальника Тайной канцелярии.
— Да, Тас, спасибо, иду. До свидания, ваше величество, — поклонился Ильнар, старательно не глядя на королеву, и… удрал. Иначе назвать этот поступок не получалось.
Олира, прикрыв глаза, прижала ладони к горящим щекам. Сосредоточилась на дыхании, пытаясь унять колотящееся в горле сердце.
— Боги! — потерянно выдохнула женщина.
Что это было? Зачем он?.. И почему она?.. И, главное, что теперь с этим делать?!
Не с поцелуем, нет, эту случайную вспышку можно выкинуть из головы и сделать вид, что ничего не было. Как быть с восторженно замирающим сердцем, горящими губами и — досадой на секретаря, явившегося в самый неподходящий момент?!
Ей понравился поцелуй. И — да помогут боги! — ей нравился этот мужчина, нужно быть откровенной хотя бы с самой собой. Наверное, именно в этом следовало искать причину всех мучивших ее в последние дни противоречий.
— Да уж, Олли, — пробормотала королева. Так ее в детстве называли дома. — Хотела влюбиться — вот тебе и ответ, как это бывает.
Теперь осталось разобраться, что со всем этим делать…
Тайная канцелярия
— Тебя что, с постели подняли? — растерянно спросил Лавиль, разглядывая явившегося начальника. — Вид такой, как будто сутки не спал, потом прилег на минуту, а потом за тобой явился Тас.
— Ну да, вроде того, — нервно хмыкнул Тавьер. — А почему ты еще здесь?
— Так ты же сам велел подождать тебя, — напомнил воздушник. — Иль, ты точно нормально себя чувствуешь?
— Бывало лучше, — поморщился начальник. — Иди, допрашивай, я в тебя верю. А я отсюда понаблюдаю вместе с почтенным коллегой. — Он кивнул сидящему в углу менталисту, которого в первый момент не заметил.
— Возражаю, — вдруг высказался тот. — Вы будете мешать, если не успокоите собственный эмоциональный фон. И вообще, лучше бы отложить все это на завтра, время к полуночи!
Тавьер окинул его взглядом, потом покосился на сидящего за прозрачной стеной хмурого, нахохлившегося лакката Мисори.
А потом вдруг ругнулся себе под нос, буркнул Лавилю что-то вроде: «Белый с вами, сами справитесь! Закончите — доложишь!» — и ушел, раздраженно хлопнув дверью.
— Что это было? — озадаченно посмотрел Ондар на менталиста.
— Боюсь, если я выскажусь, он снимет не только меня с должности, но и голову — с меня, — отозвался тот, тщетно пытаясь спрятать улыбку. —
