— Ну да, конечно. Мне видится. Это же не тебе возмущенная полупьяная невеста высказывала, какие все мужики сволочи и какой твой начальник бесчувственный… чурбан, не стоящий и ноготка Олли. И не ты полночи отговаривал собственную невесту от того, чтобы она шла бить морду этому начальнику.
— Надо меньше пить, — процедил сквозь зубы Ильнар. — Чтобы мне не приходилось выслушивать подобный бред. Следить надо лучше за своей невестой.
— Дурак. Упрямый дурак, — с печальным вздохом констатировал Грай. — Значит, с Олирой ты объясняться не будешь?
— Не понимаю, о чем ты. Мы с ее величеством спокойно решаем все вопросы в рабочем порядке, и больше нам обсуждать нечего.
— Оно и видно, — слегка качнул головой Тагренай. — Это я на всех вокруг рычу и не даю спокойно работать. Да ладно, не сверкай ты на меня глазами, я уже понял, что разговаривать с тобой бесполезно, ты уперся. Главное, про свадьбу не забудь, приходи, — к облегчению Ильнара, переменил он тему. — Торжество небольшое, для самых близких, Лавиль будет, Таллий — в общем, хорошая компания. Никто не заставит тебя вести светские беседы и танцевать, не волнуйся. Форма одежды любая.
— Это единственный способ сейчас от тебя избавиться? — с иронией уточнил Тавьер. — Хорошо, я приду. Спасибо за приглашение.
— Отлично! — тут же просиял Грай. — Ладно, пойду обратно на свой пост, а ты все же помягче как-то с людьми, они ропщут.
— Иди уже, — поморщился Ильнар.
Хаосит наконец убрался из кабинета, и его хозяин смог подняться из-за стола, уйти к окну и закурить.
Как бы он ни рычал на ужастика и ни огрызался, называя его слова бредом, но упали они на благодатную почву. И как бы ни пытался Тавьер с головой зарыться в работу, запрещая себе думать о чем-то, кроме нее, нет-нет да и возникал вопрос: что, если бы… Мужчина злился на себя, гнал прочь эти мысли, вспоминая все старые практики самоконтроля и пару новых.
Он даже, кажется, понял, почему Ераший выбрал именно Олиру. Не похожая на Дайру ничем, не имеющая поддержки внутри страны, неспособная принести внешние проблемы — Фосса слишком слаба для этого. В общем, король со всех сторон подстраховался, чтобы избежать повторения ситуации. Туран сейчас мог только благодарить короля за удачный выбор: без Олиры пришлось бы гораздо хуже.
И Тавьер благодарил, признавая многочисленные достоинства королевы. На его беду — слишком многочисленные, не думать о них было сложно. И ладно дни, когда самоконтроль мужчины позволял ему держать себя в руках даже наедине с Олирой. Куда хуже были ночи и сны, над которыми он не имел власти.
Точнее, все это было несколько дней назад, а последнюю неделю Ильнар мучился бессонницей и находился, строго говоря, не в форме. Хорошо еще, после раскрытия заговора, публичного оглашения приговора и приведения его в исполнение в Туране стало достаточно тихо, а то, с чем не справлялся временно вышедший из строя начальник, добровольно взвалил на себя Лавиль. Молча. И за это Тавьер был ему особенно благодарен, хотя и видел, что Ондару часто хочется высказаться. Ужастик оказался прав, хоть Ильнар и не мог признать этого вслух: начальник Тайной канцелярии в последние дни все сильнее мешал этой самой канцелярии. И больше ничего не делал.
Но отсутствие серьезной срочной работы еще глубже погружало Тавьера в черную меланхолию. Мелкая рутина давала возможность забыться, отсюда и стремление безопасника придумать себе побольше дел. И всему ведомству заодно.
Старшего Мисори казнили, младшего сослали на рудники — обычное наказание за контрабанду. Да еще немного накинули срок за недонесение о преступлении: соучастие посчитали недоказанным, а тот факт, что преступником был родной отец, сочли в этой статье смягчающим. Титул же перешел к кузену бывшего лакката. От такого подарка судьбы тот отказываться, конечно, не стал. Энергичный, предприимчивый и разумный человек, рачительный хозяин, успевший сделать собственное состояние; можно было надеяться, что лаккат перешел в надежные руки.
В общем, тишина, самое время почивать на лаврах и проводить время в праздности. И скандальная свадьба аркаяра Лестри, которая должна была состояться всего через две недели, была не худшим развлечением даже с точки зрения Ильнара, который очень не любил светские забавы. Какое-никакое событие.
Городской особняк каяров Лестри
Свадьба Тагреная Анагора привлекла огромное внимание по многим причинам.
Род каяров Лестри не был баснословно богат, но зато отличался древностью, и брак его единственного наследника с непонятной девицей из Приграничья многие посчитали мезальянсом. Все, кто мог, интересовались у каяра его отношением к этому вопросу. Тот, конечно, отвечал вежливо и неопределенно, никого не желая обидеть, но почему-то не проявлял своей прежней фанатичности в вопросах чистоты крови.
Не мог же он признаться, что имел серьезный и трудный разговор с собственной супругой, которая непримиримо потребовала не лезть к молодым. Потому что она уже отчаялась дождаться внуков, и если Гартай испортит все в этот раз, то пусть на старости лет готовится к разводу. Спорить было бесполезно. Да и… каяр уже выучил, что переупрямить сына не получится, рычагов влияния на него нет, и все попытки воззвать к здравому смыслу приведут только к ссоре и отсутствию отца жениха на свадьбе.
Взвесив чистоту крови и семью, Гартай мудро сделал выбор в пользу последней. Тем более что к Даршарай он успел искренне привязаться как к дочери за то время, пока она росла, и в глубине души был очень рад, что та останется в семье. А что мезальянс и скандал — так это и пережить можно, через пару месяцев забудут. Зато сын счастлив.
Да и, если совсем честно, найти подходящую партию теперь, когда Тагренай выглядел ночным кошмаром во плоти, вряд ли удалось бы. И это тоже примиряло каяра с действительностью.
Самому же Граю никто провокационных вопросов не задавал: его раньше-то побаивались, а теперь и вовсе старались не попадаться на глаза. И это тоже был повод для интереса общества. И для сплетен, вместе с поспешной свадьбой. Мол, что такое желает прикрыть семья, если Даршарай не побоялась жуткого хаосита, а отец семейства — не воспрепятствовал неравному браку. Вариант в общем-то имелся один: ребенок. И отбросить его не помогал даже факт отсутствия
