Конечно, я бы предпочла заниматься этим дома, вместе с Тилем, и чтобы отец улыбался, наблюдая за нашей возней, но выбирать не приходилось. И все равно, умиротворение, которое охватывает в канун нового года, передалось и мне. Я мурлыкала песенку про звенящие колокольчики, и надевала на елочные ветки то пряник в виде человечка, то сахарную свинку — всю в глазурных завитушках, с изюминками вместо глаз. Из лент я навязала пышных разноцветных бантов, и елка превратилась в настоящее украшение зала. Мы поставили ее посредине, в зале на первом этаже, и Фаларис притащил откуда-то тонкие восковые свечи и заржавленные чашечки-подсвечники с зажимами.
— Мы зажжем их в канун сочельника! — сказала я, заранее предвкушая красоту и волшебство сказочного вечера.
— И добрая Бефана принесет нам подарки, — сказал Близар, незаметно появляясь в зале.
Своим приходом он сразу заставил всех присмиреть. Мы следили за ним настороженно, пока он обходил елку, касаясь тряпичных цветов и пряников. Казалось, Близару все нравится — я видела, как дрогнули в улыбке его губы, хотя он тут же принял обычный холодный вид.
— Нравится, хозяин? — спросил Сияваршан.
Колдун встал возле меня, окидывая елку взглядом, и я сделала шаг в сторону, чтобы держаться подальше.
— Нравится, — сказал Близар. — Только кое-чего не хватает.
— Мы зажжем свечи, когда наступит сочельник… — начала объяснять я.
Но колдун вдруг медленно поднял руку, развернув ладонь к елке.
Серебристый иней в одно мгновение покрыл хвойные иголки, а пряники и тряпичные цветы побелели и стали прозрачными, как лед.
В первый момент меня испугала эта небрежная демонстрация грозных сил зимы. Вот он — Господин Метелей! Одним мановением руки превратил елку в снежный сугроб!
Но потом я возмутилась в душе. Как так?! Ёлка не должна быть такой! Она должна быть зелёной и красной!..
А ель сверкала, переливалась и искрилась, словно усыпанная серебром, бриллиантами и украшенная хрусталем, и в этом непривычном серебристом сиянии было настоящее волшебство. И красота…
Так же, как Близар, я обошла ель, рассматривая опушенные инеем ветки и ледяные игрушки.
Но ведь снег и лед… они же растают… Я осмелилась дотронуться до прозрачного человечка, болтающегося на серебристой тесьме, которая раньше была красной. Фигурка была холодной, но тепло моей руки не растопило ее. Колдовство!
— Конечно, колдовство. Я кто, по-твоему, Антонелли? — спросил Близар с коротким смешком. — Что молчишь? Язык прикусила?
— Я любуюсь, — ответила я, не в силах оторвать взгляда от заснеженной ели.
— Любуйся, — сказал он, но когда я оглянулась, колдуна в зале уже не было.
Перемены пугали меня. С чего вдруг колдун стал таким добреньким? Взбивая его постель, я опасливо косилась — не подкарауливает ли меня Близар? Отказавшись от визитов девушек, не надумал ли он опробовать свои чары на мне?
Но колдун не появлялся в спальне, а девицы перестали появляться в замке. Миновали вторник, и среда, и я уже поверила, что приближение самого радостного праздника растопило даже ледяное сердце. Каждый день Близар ездил в город и привозил мне сладости, но сам даже не притрагивался к ним, а когда я готовила похлебку или жаркое, отказывался от еды. Я не понимала причин отказа, а снежные духи только пожимали плечами — с ними Близар, похоже, был не более откровенен, чем со мной.
Но как бы то ни было, каждое утро я усердно подметала зал и кабинет, не желая становиться нахлебницей. Я как раз заканчивала уборку утром в четверг, когда в ворота постучали.
От неожиданности я уронила метлу, которую держала.
Ведь Близар сказал, что никого не желает видеть…
Я подождала, но колдун не спешил открывать, а стук становился все громче, все настойчивее. Вытерев руки о передник, я вышла в коридор и после секундного замешательства потянула дверную ручку.
На пороге стояла… девушка. Сердце мое упало в пятки, но потом я увидела рядом с ней женщину средних лет. Обе были одеты бедно, но постарались принарядиться, и даже улыбнулись, хотя глаза у обоих больше походили на глаза загнанных животных.
— Добрый день, барышня, — сказала женщина. — Будьте добры, позовите господина Близара?
— К сожалению, я не знаю даже — дома ли он, — ответила я. — Но входите! Мороз крепчает, а вы ведь шли пешком? Вам надо отогреться, я сварю шоколад.
— Не беспокойтесь, — попыталась остановить меня женщина, но я проводила их в кухню и, не слушая робких возражений, достала медную кастрюльку, чтобы угостить женщин горячим напитком.
— Зачем вам Близар? — спросила я осторожно, косясь на девушку.
Она была очень юной, тоненькой, и держала пузатую кружку с шоколадом с таким благоговением, будто собиралась прочитать благодарственную молитву.
Женщина смешалась, посмотрев на девушку, а потом сказала:
— Зачем все ищут господина графа? Чтобы получить серебро.
Я так и села на табуретку, глядя на нее с ужасом.
— Да, все так, как вы поняли, — сказала женщина, пряча глаза. — Это моя дочь, Эльза. Мой муж, а ее отец, совсем отчаялся собрать для нее приданое и решил… решил отдать ее замуж за богатого. А он старик… И Эльза любит другого…
— И вы… и вы… — я не могла произнести это вслух.
— Пусть лучше она достанется Близару, чем старой развалине, — сказала женщина просто.
Девушка, сделав глоток из кружки, опустила голову, и я увидела, как на полинялое платье закапали слезы. Прозрачные — как хрусталь.
Мы замолчали, и в это время появился колдун. Он был не в камзоле, а в одной рубашке, и розы при нем не было. Эльза и ее мать вскочили, неуклюже кланяясь, а он смотрел на них безо всякого выражения.
— Господин, — начала женщина, но Близар прервал ее резким жестом.
— Я ее не приму, — сказал он жестко. — Уходите.
— Но господин!.. — взмолилась женщина и тоже заплакала.
Близар поморщился и отвернулся.
Я чувствовала себя так отвратительно, словно сама участвовала в омерзительном торге, когда мать продавала дочь.
— Уходите! — уже приказал колдун.
Он даже указал на дверь, и гостьям ничего не оставалось, как отправиться восвояси.
Через «глазок» мне было видно, как они спустились с крыльца, и ни единого талера не упало на их головы, а потом мать и дочь пошли вниз по склону, шатаясь и поддерживая друг друга.
Нет, я была против, чтобы продавать честь, но почему-то в душе не было радости. Хотя я должна была обрадоваться, что девушка не стала еще одной на счету колдуна.
Я оглянулась. Близар стоял тут же и смотрел на меня.
— Почему вы их прогнали? — спросила я, и слова давались мне с трудом. — Теперь ей придется выходить замуж за нелюбимого, за старого… Раньше вы не были так принципиальны.
Он вдруг усмехнулся, и я вздрогнула, потому что эта усмешка резанула меня, как ножом. Что смешного может
