— Неужели вы не поняли? Повторю еще раз: пока я ваша жена, я буду делать все, чтобы помочь вам и вашей семье. И вы обязаны относиться ко мне с почтением, как и обещали в церкви перед алтарем. А теперь отпустите, я дышать не могу, как вы меня сдавили.
Он отстранился, давая мне свободу, но не спускал с меня глаз — мрачных, сверкающих.
— Отдавайте браслет, — сказала я, протягивая руку ладонью вверх.
— Нет, — ответил он угрюмо.
— Отдайте браслет, Ален, — повторила я настойчиво. — Не бойтесь, он не причинит мне зла. Потому что я верю, что колдовство не может причинить зло человеку, когда намерения чисты.
— Черта с два я позволю тебе страдать вместо меня.
— Увидите, что я не буду страдать. Вильямина сказала, что моей силы достаточно, чтобы победить эту болезнь.
— Какая там у тебя сила, шоколадница? — спросил он с вызовом.
— Такая, какой нет у огромного, сильного и смелого рыцаря, — заверила я. — Помните, когда мы танцевали на балу в Ренне, вы сказали, что ваша правая рука — для вашей жены? Так вот, что бы вы там себе не думали, сейчас я — ваша жена, Ален. И я требую вашу правую руку.
Он медленно, словно во власти волшебной силы, поднял правую руку и протянул мне. Я сняла браслет с его запястья, коснувшись скрюченных мужских пальцев — холодных, как камень.
— Я добровольно, по собственной воле и с радостью принимаю вашу болезнь, — сказала я, глядя де Конмору в глаза и надевая браслет на свою правую руку. — С этого момента проклятье не властно над вами, и вы начнете выздоравливать.
— Не уверен, что это поможет, — сказал он, глядя на меня не отрываясь. — Вильямина — старая шарлатанка…
— Вильямина знала, что я стану вашей женой, еще когда вы впервые пришли к ней, — я положила руку ему на плечо и погладила. — Все получится, Ален. Я всем сердцем верю в это, а вера творит самые настоящие чудеса.
— Неужели чудеса еще случаются на нашей грешной земле? — спросил он, и в голосе его я услышала горечь. — Я чувствую себя подлецом и слабаком за то, что позволил тебе надеть этот проклятый браслет.
— Вы не подлец и не слабак, милорд, — сказала я твердо. — И теперь ваша правая рука принадлежит мне, я стану лечить вас, и сделаю это лучше королевских лекарей.
— Ты разбираешься не только в шоколаде, но и в лекарствах? — усмехнулся он.
— У меня много талантов, — ответила я загадочно.
— Я в этом уже убедился, — он помедлил и попросил: — Назови меня еще раз по имени? У тебя это так хорошо получается.
— Назову, если будете меня слушаться… Ален, — я тихо засмеялась, понимая, что победила. Еще не до конца, но одну битву я выиграла. А значит, в силах преодолеть и остальные. — И лечение начнется прямо сейчас. Идите за мной.
Я пошла к выходу из комнаты, оглядываясь на мужа через плечо и приглашающее улыбаясь.
И грозный Ален де Конмор, страшный граф Синяя Борода пошел за мной послушно и доверчиво, как ягненок на шелковой ленточке.
55
После легкого, но сытного ужина я повела де Конмора прямиком в баню и толкнула двери, жестом приглашая графа войти.
— Может, позовешь Пепе? — спросил он, медля.
— Справлюсь и сама, — успокоила я его. — У меня ведь уже есть опыт.
Он посмотрел подозрительно, но потом хмыкнул и вошел.
— Я помогу вам избавиться от боли, — сказала я, заходя следом и закрывая двери. — Просто доверьтесь мне.
Вопреки моим опасениям, он не начал кричать и даже ничего не сломал и не швырнул. Но взгляд у него стал грустным и усталым.
— Мне не помогли лучшие доктора, почему думаешь, что сможешь помочь ты? — спросил он.
— Может потому, что я в это верю? — улыбнулась я и принялась расстегивать на нем рубашку.
Он уставился на меня, как будто увидел в первый раз, а потом спросил:
— Что это ты творишь, Бланш?
Глаза у него заблестели, и я не удержалась от улыбки:
— А что такое? Помнится, вы сами просили меня это сделать.
— Но сейчас ты делаешь это без просьб, маленькая насмешница. Значит ли…
— Спокойно, господин де Конмор. Помните о нашем договоре. Мы решили, что останемся в его рамках, лишь друзьями. Так будет лучше для всех.
— Лучше, — признал он. — Но мне нравится, как ты меня раздеваешь, продолжай.
Я ограничилась одной лишь рубашкой, а потом отвернулась к столу, делая вид, что меня необыкновенно заботят склянки и плошки, которые я до этого там расставила.
— Будьте любезны, от штанов освободитесь сами, — сказала я ему, — и забирайтесь в ванну.
— Чем дальше, тем интереснее, — сказал он, и я услышала шорох ткани, а потом тихий плеск воды. — А ты присоединишься ко мне?
— Договор, мой господин! — сказала я строго и повернулась, взяв плошку с мыльной мазью.
Когда я обернулась, Ален уже лежал в ванне, погрузившись в воду до самых ключиц. Вода была достаточно прозрачная, и я с трудом заставила себя не смотреть на то, что она скрывала.
— Начинается лечение, — сказала я, поставив плошку на край ванной. — Сначала немного вина, — я протянула графу бокал с крепким вином. — Пейте и наслаждайтесь покоем.
— Что будешь делать ты? — немедленно спросил он, отпивая несколько глотков.
— Буду вас мыть, милорд.
— Уверен, ты отлично с этим справишься, — он посматривал на меня, и от его взгляда меня охватывала дрожь, несмотря на то, что в бане было жарко.
Я распустила пояс халата, и де Конмор поперхнулся вином. Я невозмутимо сняла халат и сложила его на лавке, оставшись в одной нижней рубашке без рукавов.
— И что, по-твоему, ты делаешь теперь? — спросил Ален, немного придя в себя.
Вместо ответа, я набрала полную пригоршню мыльной мази и щедро натерла ему плечи, грудь и спину, а потом взялась за мочалку.
— Ты решила содрать с меня кожу живьем? — принялся возмущаться граф, когда я стала с усердием его тереть.
— Прекратите ворчать, — оборвала я его. — Можно подумать, милорд, мыться — вам в новинку.
Он допил вино и постепенно расслабился. От мыла вода стала мутной, и я вздохнула с облегчением. Потому что мне хватало прикосновений, чтобы голова закружилась, как от неимоверной высоты. А были еще приглушенный плеск воды, и вздохи, когда я смывала мыло и касалась ладонью то плеча Алена, то груди, и запах морозного воздуха и корицы, который исходил от волос графа. Положив голову на борт ванной, граф закрыл глаза и полностью отдал себя мне на откуп, позволяя делать все, что заблагорассудится. Я мыла его медленно, осторожно подливая горячей воды и подбрасывая в жаровню ветки розмарина для аромата.
— Вам легче? — спросила я тихо.
Он ответил не сразу, и я испугалась — вдруг уснул?
Но граф, не открывая глаз, вдруг сказал:
— Мне кажется, я уже в раю.
— Вам
