На все белые платья и прочие издевательства я больше не соглашалась — ну не в третий раз же, в самом деле? Как оказалось, счастье точно не в этом.
Уже после свадьбы он сознался, что боялся возвращаться. Не мог предусмотреть, как я отреагирую, кого я на самом деле любила — его со всеми способностями или просто его, безо всяких уточнений. Человеческая жизнь полна сомнений, ничего не поделаешь.
Прошлое напомнило о себе лишь однажды.
Апрельским днем я, выходя из больницы, краем глаза заметила слишком приметную, почти двухметровую массивную фигуру. Светлые волосы отливали серебром. Моя рука непроизвольно дернулась к горлу.
Я медленно развернулась, во все глаза глядя на светловолосого гиганта, когда-то ставшего на мою сторону.
Он стоял, привалившись спиной к раскидистому тополю, едва выпустившему первые клейкие листочки, и что-то крутил в руках, доброжелательно посматривая в мою сторону, словно приглашая подойти и заговорить. Почему-то было ясно, что если я сейчас развернусь и сбегу, он просто отпустит, не пытаясь догнать меня. Я поплотнее запахнула пальто, неосознанно прикрывая живот, и подошла к нему.
Он улыбнулся одобрительно и протянул мне ладонь. Подумав секунду, я коснулась пальцами его руки. По телу словно пробежал электрический заряд, мелко покалывая кожу.
Несколько секунд он разглядывал меня, светлые глаза насквозь прошивали — почти забытое ощущение, Паша тоже когда-то смотрел так, что неуютно становилось.
— Я рад. — проговорил он неторопливо, не выпуская моей ладони. — Не бойся, не слежу. Просто пришел проверить.
— Что проверить? — внезапно я испугалась так, что внутренности скрутились в тугой комок. — Только не говори, что детей тоже нельзя!
Не знаю, на что я была готова в этот момент. Наверное, на все, вплоть до убийства. Показалось, что он появился с одной целью — лишить меня всего.
Он прищурился, смерил меня взглядом и расхохотался. От гулкого баса узел внутри дрогнул, да и развязался.
— Дети — не моя компетенция. — доверительно сообщил он мне, наклонившись поближе. — Да и вы тоже. Хотел увидеть, что вы справились. Ты прямо как рыжий ежик — и страшно, а все равно фырчишь и лезешь в драку. Успокойся.
— Если бы тут был тот черный, я бы даже не подошла. Или сразу вооружилась бы чем потяжелее. — пробормотала я едва слышно. Ангел поднял ладони вверх:
— Он к вам больше не приблизится.
— Вы главный, верно? — уточнила я и засунула руки поглубже в карманы. — Я еще там так подумала. От вас же многое зависело, правда?
— Правда. Только я не главный, у нас нет главных в прямом смысле слова. Старший, из тех, кто тут дольше всего.
— Пожалуйста, объясни, что он сделал. Мне надо знать. — неожиданно для себя самой попросила я и облизнула внезапно пересохшие губы.
— Он не сказал? — удивился ангел. — А я откуда знаю? Мы ничего не делали.
— А как же ваше наказание? — я прищурилась. Видимо, недоверие к таким, как он, уже въелось в самую глубину и вынырнуло тут же, как только его увидела. Гигант равнодушно пожал плечами, провожая взглядом темную кошку. Лохматый зверь, брезгливо поджимая лапы, старательно обошел лужу и юркнул в кусты.
— Я не имел права делать тебе больно. — негромко начал он. — Кем бы ты нас не считала, мы не настолько плохи. Есть те, кто…заигрался, но их единицы. Мы ничего не делали, он все сделал сам.
— Как? Отпилил крылья ножом? — я фыркнула. — Есть же какой-то способ превращения вас в людей.
— Нет. — он покосился на меня. — Такого способа нет.
— Но он же стал. Стал ведь? — я поежилась под пронзительным взглядом. — Стал?..
— Конечно. Но как — не спрашивай. Наверное, это изменения такого же рода, как те, что проходит каждый из нас, прощаясь с человеческой жизнью. — негромкий голос словно убаюкивал. — Любое существо изменяется, неважно, человек или нет. Если такое случится еще раз, мы поймем лучше. Не сейчас. Я принес тебе кое-что.
Не глядя на меня, он протянул ладонь. С нее свисала тонкая короткая цепочка со всполохом синего огня. Солнечный свет словно немного потускнел.
Я подцепила цепочку, приподняв огонек.
Это был прохладный, гладкий камень, вытянутый, с заостренными концами, похожий формой на веретено или глаз. Выпуклый, отполированный словно линза, он ловил свет и изливал его призрачной синевой, так похожей на…
— Что это? — я погладила небольшой камень и подняла глаза на ангела.
— То, что ты думаешь. — усмехнулся он и сжал мою ладонь, скрывая сияние внутри. — Одень ребенку. Я присмотрю.
— Спасибо. — я опустила неожиданный дар в карман пальто. — А в вашей защите есть необходимость?
— Не знаю. — беспечно пожал он плечами и подался вперед, подцепляя меня под локоть. — Провожу. Мало ли, что может случиться — лучше подготовиться заранее, верно?
После этой встречи я несколько раз порывалась заговорить в Пашей, но не знала, как начать, нервничала и сбивалась. Наконец замучилась так, что перепугала его, а потом просто вытащила цепочку из кармана. Паша изменился в лице.
Я никогда до этого момента не видела такого ошеломленного выражения, с затаенной болью в глубине светло-серых глаз.
— Не молчи. — я пошевелила пальцами, заставляя кулон качнуться. — Я виделась с…
— Я знаю, с кем. — он перехватил камень. — Не спутаешь.
— Так что это такое? Он просил одеть это ребенку.
Паша длинно выдохнул, и в этом звуке мне послышался как минимум десяток ругательств. Я напряглась, переводя глаза с синей капли на мужа.
— Кусок души. — сквозь зубы пояснил он. — У нашей дочери будет очень хорошая защита. И охрана, видимо, тоже.
Я округлила глаза.
— И зачем ему это нужно?
— Не знаю. Я пока даже не знаю, рад я этому или нет.
— Интересно. — я оперлась на Пашино плечо, потерлась виском. — Это значит, что они тебя простили? Приняли твое решение?
Он обнял меня, притягивая поближе, и фыркнул в ухо.
— Мне без разницы, простили они меня или нет. — приглушенно пробормотал он. — Я теперь здесь. Все остальное не имеет никакого значения.
Несмотря на все его уверения, я понимала, насколько сложно ему принять все изменения. И этот привет из прошлого всколыхнул тоску.
Третьего мая появилась на свет наша дочь. И да, она была рыжей.
Мама заходилась в умилении, носясь с крошечным свертком, который Паше приходилось отбивать шантажом и провокациями, мне же было все равно — я хотела спать и немножечко тишины.
Ожесточенные споры возобновились, но я вошла в раж и с легкостью уложила на обе лопатки всех оппонентов, назвав дочь Ангелиной. Ну каким еще именем можно было назвать дочь ангела?
Через месяц после рождения я, раздираемая сомнениями, все-таки застегнула цепочку на шейке дочери. Яркая капелька несколько минут послушно лежала, согреваясь, на розовой коже, а потом истаяла, втянувшись внутрь настолько быстро, что я не
