Сидя вот так, между родителями, Беатрис невольно ощутила, что попала в засаду.
– Привет, мам, – слегка озадаченно поздоровалась она. Королева обычно не являлась на обсуждение государственных дел.
– Беатрис, мы с мамой хотели поговорить о твоем будущем, – начал король.
Принцесса смущенно моргнула. Она всегда думала о будущем.
– На более личном уровне, – пояснила мама. – Нам интересно, есть ли сейчас в твоей жизни кто-то… особенный?
Беатрис опешила. Она ожидала, что этот разговор рано или поздно состоится, и сделала все возможное, чтобы мысленно к нему подготовиться. Просто не предполагала, что он случится так скоро.
– Нет, нет, – заверила она их. Родители рассеянно кивнули; оба знали, что дочь ни с кем не встречается. Вся страна это знала.
Король прочистил горло.
– Мы надеялись, что, возможно, ты начнешь подыскивать себе партнера. Человека, с которым захочешь провести всю жизнь.
Его слова эхом разнеслись по Звездному залу.
У Беатрис почти не было опыта в отношениях – не то чтобы всевозможные иностранные принцы не предпринимали попыток ее очаровать. Единственным, кто дошел до второго свидания, был принц Николай Греческий. Его родители отправили юношу в Гарвард, по обмену, на один семестр, явно надеясь, что он и американская принцесса потеряют голову друг от друга. Беатрис недолго встречалась с ним, чтобы угодить семьям, но ничего из этого не вышло, хотя Николай, пусть и младший сын, был одним из немногих подходящих ей молодых людей. Будущая правительница имела право выйти замуж только за аристократа.
Беатрис всегда знала, что не может встречаться с кем угодно, не может даже целоваться с кем угодно, как все прочие девушки в колледже. В конце концов, кому хочется видеть, как будущая королева тайком возвращается домой после вечеринки.
Нет, наследнице трона безопасней вовсе не иметь личной жизни, чтобы прессе не в чем было копаться: никаких обременений, никаких бывших, которые могли бы выложить интимные секреты в мемуарах. Отношения Беатрис не имели права на взлеты и падения. Стоит ей официально с кем-то сойтись, и картинка должна оставаться безупречной: пара счастлива, стабильна и предана друг другу.
Более чем достаточно, чтобы почти полностью отбить желание с кем-либо встречаться.
Годами пресса превозносила Беатрис за бережное отношение к своей репутации. Но с тех пор, как в июне ей исполнился двадцать один, репортеры сменили тон. Вместо «преданной» и «добродетельной» ее стали называть «одинокой» и «жалкой» – или, того хуже, «фригидной». Если принцесса ни с кем не встречается, жаловались они, как она собирается выйти замуж и приступить к важнейшей обязанности – рождению следующего наследника престола?
– А мне не рановато об этом беспокоиться? – спросила Беатрис, радуясь, что голос звучит спокойно. С другой стороны, она давным-давно научилась прятать чувства на публике.
– Мы с отцом поженились в твоем возрасте. А на следующий год я уже родила тебя, – напомнила королева. Поистине пугающая перспектива.
– Но это же было двадцать лет назад! – запротестовала Беатрис. – Никто не ждет, что я… в смысле, теперь все иначе.
– Мы и не говорим, чтобы ты прямо завтра бежала под венец. Лишь просим начать думать о браке. Решение предстоит непростое, и мы хотим помочь.
– Помочь?
– Есть несколько молодых людей, с которыми мы бы хотели тебя познакомить. Они все приглашены на завтрашний бал.
Королева открыла свою зернистой кожи сумочку, вытащила папку с разноцветными пластиковыми ярлычками и протянула дочери. На каждом ярлычке значилось имя. Лорд Хосе Рамирес, будущий герцог Техасский. Лорд Маршалл Дэвис, будущий герцог Оранжский. Лорд Теодор Итон, будущий герцог Бостонский.
– Пытаетесь меня пристроить?
– Просто предлагаем варианты. Хотим познакомить тебя с молодыми людьми, которые могут составить хорошую партию.
Беатрис автоматически пролистала страницы. Они были заполнены данными: семейные древа, фотографии, отчеты об успеваемости, даже рост и вес парней.
– Вы что, задействовали службу безопасности, чтобы получить все это?
– Что? Нет. – Казалось, короля потрясло само предположение, что он мог злоупотребить своими привилегиями в АНБ. – Юноши и их семьи сами добровольно предоставили информацию. Они знают, на что соглашаются.
– То есть вы уже с ними говорили, – неживым голосом подытожила Беатрис. – А завтра вечером, на Балу королевы, я должна буду провести интервью с каждым из этих… потенциальных мужей?
Мать возмущенно вскинула брови.
– Интервью? Как это черство звучит! Мы лишь просим поговорить с ними, узнать их. Кто знает? Вдруг один из них тебя удивит.
– Может, это действительно своего рода интервью, – признал король. – Беатрис, когда ты сделаешь свой выбор, тот мужчина станет не просто твоим мужем, но и первым в истории Америки королем-консортом. А жизнь с правящим монархом – это полноценная работа.
– Бесконечная работа, – вставила королева.
Через окно, выходившее на Мраморный двор, до Беатрис донесся взрыв смеха и болтовня, которую доблестно пытался перекрыть чей-то голос. Вероятно, школьников привели на экскурсию в последний день перед каникулами. Эти ребята были не намного моложе принцессы, но Беатрис чувствовала себя ужасно далекой от них.
Большим пальцем она пролистнула досье. Всего дюжина кандидатов.
– Папка довольно тонкая, – тихо заметила Беатрис.
Конечно, она всегда знала, что придется ловить рыбку в крошечном пруду, что выбор невероятно ограничен. Хотя все было не так плохо, как сто лет назад, когда брак короля заключался из соображений государственной политики, а не по велению сердца. По крайней мере, ей не нужно выходить замуж, чтобы скрепить международный договор.
Но все равно казалось маловероятным, что в этом списке найдется человек, в которого она сможет влюбиться.
– Мы с твоим отцом очень старались. Перебрали всех сыновей и внуков аристократов, прежде чем составить список, – мягко сказала мать.
Король кивнул.
– Там есть несколько совсем неплохих кандидатов, Беатрис. Все они умные, заботливые и из хороших семей – чтобы муж мог поддерживать тебя, не идя на поводу у своего эго.
Из хороших семей. Беатрис четко понимала, что это значит. Претенденты были сыновьями и внуками высокопоставленных американских дворян, ведь иностранные принцы ее возраста – вроде Николая, или Карла Шлезвиг-Гольштейнского, или Великого князя Петра, – уже выбыли из списка.
Беатрис перевела взгляд с отца на мать и обратно.
– А что, если моего будущего мужа нет в этом списке? Если я не захочу замуж ни за кого из них?
– Ты ведь даже еще их не видела, – вмешался отец. – Кроме того, наш с твоей мамой брак устроили наши родители, и видишь, как все обернулось. – Он с теплой улыбкой посмотрел в глаза королеве.
Немного успокоившись, Беатрис кивнула. Она знала, что именно так отец и выбрал маму – из короткого списка заранее одобренных кандидаток. До свадьбы родители виделись от силы дюжину раз. А их устроенный брак в итоге расцвел в истинную любовь.
А может, они правы? Может, и Беатрис влюбится в какого-нибудь парня из этой ужасно тонкой папки?
Похоже, вряд ли.
Беатрис еще не видела этих аристократов, но уже могла предположить, кого встретит: тех самых избалованных самовлюбленных юнцов, что годами кружили вокруг нее. Парней, которых она аккуратно отшивала в Гарварде, когда они звали ее в клуб или на вечер свиданий в братстве. Тех, кто, глядя на нее, видел не личность, а корону.
Иногда Беатрис закрадывалась в голову предательская мысль: а не так ли ее воспринимают и собственные родители?
Отец сложил руки на столе. На фоне загорелой кожи ярким блеском выделялись два кольца: простой золотой ободок обручального
