— Бывше-дружеские, — фыркнула Вероника, министр ухмыльнулся и жестом показал «дальше», она с досадой поджала губы и попыталась сформулировать всю эту некрасивую историю так же обтекаемо, как это сделал он. Господин министр постепенно перестал улыбаться и спросил уже серьёзнее:
— Так почему он стал «бывшим»? Он вас обидел?
Вера натянуто улыбнулась и опустила глаза, потом решилась:
— Он меня… разочаровал. — Министр заинтересованно поднял брови, она пожала плечами и грустно улыбнулась: — Это то, что я не люблю больше всего — разочаровываться. Хотя, по большей части, я сама в этом виновата, я так им восхищалась, что со временем стала считать его чуть ли не лучшим из людей, каким-то сверхсуществом, безукоризненным и безгрешным. А когда ставишь человека на пьедестал, то сильно удивляешься, если он начинает вести себя как все. Врать, подставлять, пользоваться грязными уловками. — Она криво усмехнулась и развела руками: — При наличии мозгов, человек без совести становится очень опасен для тех, у кого мозгов меньше и совесть есть.
Она замолчала, задумчиво глядя в чашку, министр решил её подтолкнуть:
— Так что случилось?
— Я стала гулять с одним нашим общим знакомым, которого Морфеус считал для меня неподходящей парой. И он приложил все усилия, чтобы у нас ничего не получилось. — Вера фыркнула, сама удивляясь своей лаконичности, министр поинтересовался:
— Успешно?
— О, да, — невесело рассмеялась Вероника, уважительно кивнула, — мастерски. Результат был впечатляющий, но меня больше поразили методы. Такого я от него не ожидала, а учитывая то, как я к нему относилась до этого… Мой светлый образ рухнул с пьедестала с грохотом, осколками в грязь, я чувствовала себя брошенной и преданной со всех сторон. В один момент остаться и без парня, и без друга — это было очень мощно.
Министр как-то загадочно улыбнулся, медленно смеривая Веру взглядом, взял чашку и тихо, но уверенно сказал:
— Он вас любил.
Вера насмешливо качнула головой:
— Нет.
«Дзынь.»
— Вряд ли, — поправилась она.
«Дзынь.»
Министр криво улыбался поверх чашки, Вера злобно посмотрела на серый шарик и обречённо выдохнула:
— Очень хреновая какая-то любовь получилась, мне такая любовь нафиг не нужна.
Часы промолчали, министр отпил чая и несерьёзным тоном спросил:
— А какая вам нужна любовь?
— Честная, — буркнула Вера, — и справедливая. — Сказала и крепко задумалась о своём ненаглядном Виталике, который, по его словам, любил её до небес и выше.
«Где там честность? Справедливость? Я делала для него всё, а он для меня — ничего, это было больше похоже на секс за еду и крышу над головой, причём платила я, а он предоставлял услуги. Боже, как хорошо, что это закончилось. Какое счастье, что у меня хватило смелости уйти.»
Ха, уйти? Ты в это веришь? Давай называть вещи своими именами, ты сбежала, трусливо и позорно.
«Нет, я ушла. Я попрощалась.»
«Дзынь.»
Вера вздрогнула, министр тоже. Они смущенно уставились друг на друга и почти одновременно спросили, указывая на часы:
— На что они среагировали?
— Что с часами?
Министр фыркнул и подозрительно прищурился:
— О чём вы думали, госпожа Вероника?
— А вы, господин министр? — не осталась в долгу она.
— Я — о государственных делах, — высокомерно заявил он.
«Дзынь.»
— А я — о вас, — манерно мурлыкнула Вера.
«Дзынь.»
Он прыснул и рассмеялся, она улыбнулась, в гостиной раздались шаги и в кухню осторожно заглянул Артур с чёрным свёртком в руках и двумя мечами за спиной, поклонился:
— Господин.
— Иду, — министр допил чай, глянул на наручные часы и встал, с сожалением посмотрел на поднос с фруктами и уже уходя, бросил в рот ещё несколько штук. Взял у Артура свёрток, вышел в гостиную, Вера спрятала блюдо в холодильник и вышла следом.
Министр развернул комбинезон, с извиняющимся видом улыбнулся Веронике, она тихо спросила:
— Большие планы?
— Ерунда, — дернул щекой он, — очередная попытка вашего похищения оттуда, где вас нет и никогда не было. — Вера перестала улыбаться и прикусила губу, он насмешливо фыркнул: — Да не переживайте, это правда ерунда, я даже участвовать не буду, так, в сторонке посижу, проконтролирую работу недавно назначенного командира группы. Это займёт часа два, — его глаза очень двусмысленно блеснули и голос стал мягким и пушистым, — дождётесь?
Он стал расстёгивать пиджак, Вера почувствовала, что краснеет, как школьница, увидела краем глаза, как у стоящего в дверях Артура медленно отвисает челюсть, и поджала губы, сдерживая улыбку:
— Дождусь.
Министр бросил пиджак на спинку кресла и стал расстёгивать рубашку, глядя в глаза Вере с насмешливой полуулыбкой, понизил голос и чуть слышно мурлыкнул:
— Я вернусь очень голодным.
Вера ощутила желание схватиться за сердце и присесть, Артур, похоже, тоже. Министр проследил за Вериным взглядом и обернулся, фыркнул и иронично-негодующим тоном потребовал:
— Выйди отсюда, я стеснительный!
Артур округлил глаза так, что Вере показалось, они сейчас выпадут, вспыхнул, быстро поклонился и юркнул в портал. Вера глубоко вдохнула и закрыла рот рукой, чувствуя, что сейчас начнёт икать от смеха, министр проводил мага взглядом, удовлетворённо кивнул и бросил рубашку на второе кресло. Вероника хихикнула:
— А меня вы не стесняетесь?
— Что вы тут не видели, — отмахнулся министр, садясь на подлокотник кресла и расшнуровывая ботинки. Вера с неудовольствием отметила, что под рубашкой у него опять безрукавка, и с удовольствием — что руки у него ни чуть не хуже, чем у бедного блаженного Эрика.
«Ну вот, теперь тебе есть, что представлять. Ты рада?»
Она мысленно обозвала себя озабоченной извращенкой и отвернулась. Подумала, что он решит, что смутил её, и повернулась обратно.
Министр уже надевал комбинезон и делал вид, что не замечает, как она его рассматривает. Вера расслабленно наблюдала, как перекатываются мышцы под его смуглой кожей, но в какой-то момент заметила длинный багровый шрам на правом предплечье и расслабленность как рукой сняло. Он заметил, посмотрел на шрам и с весёлой небрежностью улыбнулся Вере:
— Скоро исчезнет.
Она отвела глаза. Он надел рукава, зашнуровался, повёл плечами, расправляя ткань, и чуть улыбнулся Вере:
— Я постараюсь побыстрее.
— Удачи.
Он улыбнулся шире, кивнул ей вместо поклона и вышел через портал. Вера осмотрелась — пиджак на одном кресле, рубашка на втором, под третьим стоят ботинки, угрожающе широко раскинув шнурки и стремясь занять как можно больше места. Вера прыснула и качнула головой.
«Он бы ещё углы пометил, собственник.»
Этакое кокетство с самой собой… на самом деле, ей это нравилось. Ей очень нравилось, как он на неё смотрел и особенно нравилось, что обещал ещё прийти и даже постараться побыстрее.
«Жизнь налаживается, да-да.»
Она ещё раз осмотрелась и решила позволить себе улыбаться настолько глупо, насколько захочется — всё равно никто не видит. Пошла на кухню мыть посуду, вернулась в гостиную за стол, запасы радости не истощались. Вспомнила его слова про танк и села чертить, выводя каждую линию, улыбаясь каждой точечке и думая о том, что наверное никто
