На карте часто встречались одинаковые иероглифы в названиях рек, все названия портов начинались с одного и того же символа, названия провинций тоже в начале имели один и тот же иероглиф, а второй всегда менялся. Рассматривая карту, она зацепилась взглядом за один из иероглифов, попыталась понять, почему он привлек её внимание, через время отбросила вариант, что уже видела этот символ в книге — она много символов видела в книге, причина не в этом.
«Что с ним не так? Где ещё я могла его видеть?»
Она взяла чистый лист и медленно перерисовала этот подозрительный иероглиф, откинулась на спинку кресла, рассматривая листок и пытаясь растолкать ленивую память.
«Я его точно уже видела. Где?»
Вариант с рынком она тоже отбросила. Хорошо покопавшись в памяти, Вера точно подсчитала, сколько вывесок на цыньянском видела на рынке — ровно одну, Барт сказал, что это начало восточных рядов и им там делать нечего, Вероника мазнула взглядом по уходящим вдаль пестрым палаткам и отвернулась.
Решив довести дело до конца, она взяла ещё один лист и попыталась вспомнить эту вывеску, убила с особой жестокостью полчаса, распсиховалась и вспотела, но вроде бы нарисовала все без ошибок — это ничего не дало, искомого символа там не было, даже близко похожего не было. Она опять стала копаться в памяти, надеясь отрыть из глубин все виденные в этом мире иероглифы, вспомнила надпись на цветочном горшке в доме Тонга, её тоже записала настолько подробно, насколько смогла вспомнить… и увидела его, тот самый иероглиф.
«Гребаный цветочный горшок, блин!!! Столько времени коту под хвост, лучше бы я чай попила под хорошую книжку…»
Из портала вышла темная фигура и склонилась в поклоне, Вера щелкнула пальцами:
— О, Двейн, ты мне нужен! Иди сюда.
— Доброе утро, — слегка озадаченно приподнял брови Двейн, подошел к столу, рассматривая гору бумаг. Вера неопределенно кивнула, отмахиваясь от церемоний, поманила его пальцем и повернула ему листок со злополучным иероглифом:
— Что тут написано?
— Юг, — ещё более озадаченно ответил Двейн.
— Угу, — она быстро написала перевод внизу и развернула Двейну следующий лист, — а здесь?
— Зелья и амулеты мастера Чен Ю Ми, — ещё более охреневшим тоном проговорил Двейн, — где вы это взяли?
— Да так, — отмахнулась Вероника, беря карандаш, — подробнее, каждый символ. Вот это что?
— Первый «смешивать», второй «здоровье», так как они написаны слитно, — видите, здесь перемычка? — то переводятся одним словом, «зелья». Дальше «магия» и «камень», вместе будет «амулет». — Вера кивала, следила за его пальцем и записывала. — Это частица уважительного обращения, она сама по себе не употребляется, только в сочетании. Следующая часть — само обращение, в данном случае «мастер», но в сочетании с другими частицами может значить и другое. Дальше один знак фамилии и два знака имени. Где вы это взяли?
— На рынке, — отмахнулась Вероника. — А это?
— А это вы где взяли? — вздохнул парень, пробежав взглядом длинный столбик и округляя глаза, Вера насмешливо скривила рожицу:
— Вот этот «юг» мне показался знакомым, я решила вспомнить, где его видела, пришлось откопать из памяти все когда-либо виденные иероглифы вашего мира.
— Ну так и где же вы это видели? — мягко, как опасного психа, спросил её Двейн, Вера криво улыбнулась:
— Это было написано на цветочном горшке с лысым бонсаем, который стоял на столике в кабинете Тонга, где он меня допрашивал. Из-под этого горшка господин министр скатерть выдернул, в которую меня завернул.
— Вы уверены? — севшим голосом переспросил Двейн, она фыркнула:
— Дружище, это было черте когда, я была перепуганная и злая, как я могу быть уверена?
— Но вы это написали, — тихо сказал он, беря со стола листок и внимательно изучая, поднял на Веру взгляд, очень удивленный, слегка недоверчивый и с долей уважения: — Кто учил вас писать?
— Господин Всезнайка, кто ж ещё? — фыркнула Вера. — Так что там написано?
— Это пожелание здоровья и долголетия, — тихо ответил Двейн. — У вас красивый почерк.
— Спасибо, — фыркнула Вера, — но юг там причем?
— Можно я это возьму? — спросил Двейн, складывая листок пополам с таким видом, как будто ответ «нет» невозможен.
— Двейн, — недовольно рыкнула Вера, — давай переводи нормально!
— Госпожа, — поклонился парень, она вскочила:
— Стоять!
Двейн выпрямился и юркнул в портал прежде, чем она выбралась из кресла. Вера раздраженно хлопнула ладонью по столу, усаживаясь обратно и злобно придвигая к себе листок с «югом», впилась взглядом в иероглиф и сжала виски, пытаясь отрешиться от своей злости и опять погрузиться в сосредоточенное состояние, ей казалось, что это ещё не всё, здесь ещё есть, над чем подумать. Иероглиф поплыл перед глазами, Вера опять взяла кисточку и стала рисовать его ещё раз, только теперь стилизованно, чуть более квадратно и с углами вместо изгибов.
Отодвинулась, посмотрела, кивнула сама себе и опять сложила руки на груди. Так ей нравилось больше, этот вариант был ближе.
«К чему ближе? Где я его видела?»
Опять закрыв глаза, она попыталась вспомнить, картинки в памяти мелькали невероятно быстро, неразличимо, иногда появлялись совершенно левые кадры, надерганные подсознанием неизвестно откуда, как будто наобум — Эйнис спотыкается, когда Вера посылает ей воздушный поцелуй; министр финансов жмет руку министру Шену; министр Шен что-то размашисто пишет карандашом прямо здесь, за вот этим столиком…
Вера крепко зажмурилась, чувствуя, что почти ухватила, ещё чуть-чуть…
«Что у них общего? Причем тут гребаный юг?»
Картинка в голове опять проступила с невероятной четкостью — Эйнис размашистым шагом выходит из кабинета, недовольная, злая, смущенная… спотыкается и делает резкий взмах рукой, чтобы удержать равновесие, листок в её руке издает бумажный хлопок и мелькает…
Вера резко распахнула глаза.
Взяла чистый лист, карандаш и стала быстро рисовать, пока картинка стояла перед глазами — синий прямоугольник, с заключенными внутри стилизованными иероглифами, один сверху, два внизу.
Печать министра Шена.
Дрожащими от возбуждения руками Вероника открыла книгу по истории и жадно уставилась на тот самый «юг», сравнила с рисунком и удовлетворенно улыбнулась — оно, да, именно. Большой иероглиф из печати господина министра — тот самый «юг», составляющий половину названия провинции Цыньянской империи.
«А вдруг это совпадение? Подумаешь, юг. Провинция действительно самая южная, граничащая с Маялу и морем…»
Слабые попытки логики обломать кайф провалились — Вера спинным мозгом чувствовала, что это не совпадение и что это очень важно.
«У меня появился к вам ещё один неудобный вопрос, господин мой обожаемый министр. Выздоравливайте скорее.»
Из портала вышла темная фигура и Вера быстро перевернула лист, выпрямилась и с кривой улыбочкой смерила взглядом Двейна. Парень согнулся в низком поклоне и не спешил выпрямляться, он был похож на собаку, устроившую погром и пришедшую на место преступления сдаваться.
— Ну? — наконец не выдержала Вера, — я тебя внимательно слушаю.
— Госпожа, — ещё
