— Страбо, — предупредил я.
Тишина.
— Страбо! — прорычал я более властно.
Наконец, его свирепый взгляд скользнул по мне. С последним тихим рычанием он принял мое предупреждение и отступил назад. Скрестив руки на груди, Варг уставился на Джерека, не потрудившись прикрыться. Он просто вызывающе смотрел на всех. Трайн, возможно, отправил бы его в изолятор на ночь, но я не стал обращать внимание на этот вызов.
— Маркон? — Джерек сделал шаг вперед, но тут же остановился, едва несколько мужчин вновь зарычали. Он указал на маленький бочонок, привязанный к телеге, нагруженной его оборудованием, и тревога волнами прокатилась по нему. — Солан попросил меня передать этот дар племени Долины — бочонок лучшего вина, приготовленного нашим шаманом.
Толпа зароптала. Кто-то убеждал, что алкоголь отравлен, а некоторые были просто взволнованы, не желая пить его. Мой брат запретил спиртное после гибели трех женщин, утверждая, что вино притупляет наши чувства. Не все были согласны с запретом, но желаемый эффект был достигнут — все пребывали в высшей степени бдительности в отношении любой потенциальной угрозы. Возможно, этот дар все же поможет преодолеть недоверие между племенами.
— Мы высоко ценим щедрость наших двоюродных братьев из Долины, — крикнул я, — и я благодарю тебя, Джерек, что ты так быстро пришел, чтобы помочь нам в достижении нашей общей цели — найти решение проблемы с рождением самок. Чтобы отпраздновать будущий успех, мы проведем сегодня грандиозный праздник в твою честь и в честь Натали — там и разделим это вино!
Почти все приветствовали это объявление, и только Страбо с еще несколькими Варгами нахмурились. Но я не мог не заметить, что их глаза продолжали метаться к бочонку вина.
«Они обязательно будут там, хотя бы для того, чтобы выпить».
На данный момент, если они никого не убьют, это можно считать успехом.
* * *
Когда толпа рассеялась, я отошел с Рикором, а Джерек потянул за собой тележку с техникой. Оглянувшись через плечо, я засомневался — не ошибся ли я, послав за ним. Требование Натали вызвало во мне противоречивые чувства: одна часть меня хотела доказать, что я здесь хозяин, но другая — большая часть — принимала ее правоту.
Бэндрин не был ученым, насколько это утверждал. Раньше у меня не было повода сомневаться в нем, но после общения с Натали, все стало ясно как день. Наш шаман мог выполнять определенную роль во время церемоний и ритуалов, и у него, конечно же, были обширные знания травяных настоев и средств, но ведь целые поколения песнопений и магических заклинаний не смогли найти лекарство. Пришло время попробовать что-то новое.
— Все прошло лучше, чем я ожидал, — сказал Рикор, когда мы пересекли общественную площадь. — Хорошая идея с праздником.
Рикор редко кого хвалил, поэтому я принял его одобрение близко к сердцу.
— Я просто почувствовал облегчение, увидев, что ты не убил его на тропе, — пошутил я.
— Ну, ты сказал, что переломаешь мне все кости и повесишь на дереве, чтобы лесные крысы съели мою плоть, если я это сделаю, — пожал он плечами, пытаясь сохранить лицо бесстрастным.
— Что, Рикор, ты только что пошутил? — я усмехнулся и хлопнул его по спине.
Его легкая ухмылка превратилась в настоящую широкую улыбку.
— Настолько, насколько могу.
* * *
Мы пришли в лабораторию Бэндрина, и Натали бросилась открывать нам дверь. Когда я увидел ее, то жадно втянул носом воздух. Рикор бросил на меня острый взгляд.
Потребовав присутствия Джерека, девушка оставалась в хижине. Громкие лязги и стуки были слышны далеко за полночь, а на следующее утро груды засохших растений и старых тушек были аккуратно сложены снаружи. Но дверь постоянно была плотно закрыта. Только звук тихого поскуливания Бэндрина слышался весь день.
Несмотря на то, что я ничего не знал о терранцах, я осознал, что мне не хватает ее любопытства, яркости, а еще остроумия. В последний раз, когда я был слишком близко к ней, у меня закружилась голова. Ее волосы были заплетены в тугую косу, и только легкие пряди свободно свисали около лица во время долгого дневного похода. Я до сих пор помню, как они щекотали мне щеку.
Теперь Натали стояла в дверном проеме, а ее длинные светлые волосы лежали на плечах мягкими волнами. Образ ее обнаженного тела на моей кровати — с этими мягкими, волнистыми локонами, рассыпавшимися по подушке, и милой, озорной улыбкой на губах — почти опустил меня на колени. Но вместо того, чтобы ее сладкое тело бросилось в мои объятия, как я надеялся, оно полетела в объятия Джерека. Пламя ревности облизало мое сердце, и мне потребовалась каждая унция силы, чтобы сдержать своего зверя. Я почувствовал на себе взгляд Рикора, но не мог перестать смотреть на девушку и на то, как она улыбалась Джереку.
— Джерек, я так рада тебя видеть, — лучезарно улыбнулась ему Натали. Тот выглядел немного озадаченным, но обнял ее в ответ. — Ты видел новую флору вдоль тропы? Думаю, мне удалось получить образцы всего.
— Тогда у нас будет два комплекта, потому что я тоже собрал все возможное, — он вытащил из тележки корзину с растениями.
Натали, как щенок, захлопала в ладоши, и на ее щеках расцвел румянец.
— Оо, какие еще вкусности ты мне принес? — она попыталась обойти его и заглянуть в его имущество.
Джерек на мгновение растерялся. Он пожал плечами и поднял край грубой ткани, чтобы показать всевозможные приспособления, которые я никогда раньше не видел. Ясно, что Натали знала, для чего они нужны — она радостно завизжала и обняла его за шею.
Девушка все еще была одета в уродливую униформу, так необходимую в походе, но контуры ее тела четко прослеживались, когда она прижималась к мужчине. Искушение разорвать его горло снова переполнило меня, и мой зверь попытался вырваться. Но меня остановил строгий взгляд Рикора. Он не произнес ни слова, но еле заметное покачивание его головы сказало мне о многом.
«Ты Альфа Холма Варгов. Не унижайся, ссорясь из-за женщины-терранки».
С трудом сглотнув, я повернулся к воссоединенной паре.
— Вам двоим нужно работать, так что мы оставим вас, — я надеялся, что никто не уловил горечь в моем голосе. — Увидимся вечером на празднике.
* * *
Я был в полном недоумении от чувств, испытываемых к Натали. Солан как-то сказал мне, что у нее, как у терранки, не было пары. Моя реакция на нее не была достаточно сильной или глубокой, чтобы я мог видеть в ней свою судьбу. Но эти чувства имели значительную власть надо мной — их невозможно было отрицать.
Как
