Вопрос попал в точку, хотя был задан просто так, с целью отвлечь внимание. Но Стивен вдруг виновато отвел глаза. Надо же, муженек тоже проштрафился?
— Я поехал ночевать к Крису. Вчера мы порядком набрались, и…
— Ты же помнишь уговор — никаких ночевок вне дома без предварительного согласования! — возмущенно прошипела я. Не хватало еще, чтобы сейчас, когда мы будем находиться под особенно пристальным вниманием прессы, пошли слухи об изменах мужа!
— Ничего не было, — твердо ответил Стивен. — Каждый в «Маркусе» докажет, что в таком состоянии не то, что изменить, говорить сложно!
— И почему я не удивлена, что ты напился до бесчувствия? — Смерив мужа ледяным взглядом, полным, как я надеялась, презрения, я отвернулась, вздергивая подбородок. Едва ли что-то еще могло поднять настроение больше, чем извиняющийся Стивен. На время я даже забыла о собственном похмелье и муках совести.
Все прошло просто отлично. Торги давно начались, когда мы объявили о своем открытии, и следующий час мы занимались тем, что с наслаждением наблюдали, как растут в цене акции холдинга. За каких-то шестьдесят минут мы стали богаче на полтора миллиона фунтов, и это было только начало. Проведя еще одну короткую пресс-конференцию на выходе из биржи, я позволила себе блаженно выдохнуть, мечтая, наконец, рухнуть в постель и отоспаться. Стивен уже уехал, отчаянно зевая и пряча красные глаза за темными стеклами. Я еще ждала Сандерса, застрявшего в пробке в соседнем квартале, подставляя лицо весеннему ветерку.
— Миссис Нортон. — Голос Хамфри заставил отвлечься от приятных мыслей о постели и соке и открыть глаза.
— Вы все это время были здесь?
— Ну, не на ступеньках, конечно, — улыбнулся Хамфри. — В соседнем кафе. Ждал обещанного кофе. Вы ведь не забыли?
О, черт, я ведь обещала попить с ним кофе! Правда, никто не говорил, что это будет сегодня. Почему именно сейчас?
— Я знаю, где готовят настоящий волшебный эликсир, поднимающий на ноги после самой бурной вечеринки!
— Поверю вам на слово.
Я с трудом скрывала свое недовольство, но Хамфри, кажется, это нисколько не беспокоило. Он весело рассказывал о том, как счастливы сотрудники, что сегодня выходной. О том, как ругались уборщики, пришедшие утром, даже нашли его номер и лично высказали ему все, что думают о корпоративах в целом и этом в частности. Замолчал он только, когда я позвонила шоферу, сказав, что на сегодня он свободен. Но стоило положить трубку, как Хамфри снова продолжил что-то говорить, ведя к уютному кафе, расположенном в небольшом двухэтажном доме, затерявшемся среди небоскребов Сити.
— Прежде всего я хотел извиниться, — начал Хамфри, стоило нам сесть за столик в углу, удачно скрытый от чужих глаз двумя высокими финиковыми пальмами. Заведение напоминало марокканскую кофейню, и шустрый араб-официант только усилил впечатление. Доверив заказ Хамфри, я разглядывала обстановку: цветастая узорчатая плитка на стенах и полу, обилие ярких, сочных тканей в отделке окон и проемов, мягкие низкие диванчики с круглыми подушками — мы определенно оказались в восточном оазисе посреди деловой лондонской пустыни.
— Не надо извиняться. Голову на плечах стоит иметь, прежде чем соглашаться на сомнительные авантюры.
Хамфри вдруг покраснел, а я задалась вопросом: что из того, что я не помню о вечере, позволило ему не просто пригласить на кофе прямо перед биржей, так еще и вести себя достаточно фамильярно?
— Скажите, я вчера неподобающе себя вела?
Я решила не ходить вокруг да около, сразу же прояснив для себя, стоит ли посыпать голову пеплом, или еще рано. Не ожидавший вопроса Хамфри нервно покрутил кружку по столу, потом поднял глаза и произнес спокойным, тихим голосом:
— Вы вели себя безупречно, миссис Нортон. Насколько это вообще возможно в подобной ситуации. Просто вчера вы позволили называть себя по имени и сами звали меня Алан… Я всегда вами восхищался. Издалека. А вчера вы были рядом. Такая живая, настоящая…
Он замолчал, коротко вздохнул и замер в ожидании ответа. Я с трудом заставила себя сохранить невозмутимое выражение лица — признание Хамфри стало полнейшей неожиданностью. Но стоило прояснить еще один момент, чтобы окончательно построить свою линию поведения.
— Я позволила вам вчера думать, что между нами может что-то быть?
— Нет, что вы! — воскликнул Алан слишком поспешно, чтобы я поняла, что он врет.
— Я говорила о своем браке, — вопрос прозвучал утверждением. Хамфри виновато кивнул. Черт! И сколько людей в компании теперь осведомлены о текущем положении личной жизни директора холдинга? Заметив мое замешательство, Хамфри поспешил успокоить:
— Вы говорили об этом только со мной и Мелиссой. А она, будьте уверены, болтать не будет.
— Хочется в это верить.
Я рассеянно сделала глоток, почти не чувствуя вкуса кофе, и посмотрела на сидящего напротив мужчину. Сегодня он был одет в темно-серый блейзер и рубашку в тонкую полоску на несколько тонов светлее. Русые волосы были слегка взъерошены — видимо, сказывались последствия вчерашнего вечера и нежелание приводить их в порядок. Твердый подбородок с едва заметной тенью щетины — на работе подобной небрежности он не позволял. И глаза серо-голубого цвета, с легким прищуром, рассылавшим лучики морщинок из уголков. Алан Хамфри был более чем привлекателен и отлично это знал.
Никогда, никогда и никто в холдинге не набирался смелости предположить, что я могу завести интрижку. Хамфри подумал. И не просто подумал — почти открыто предложил мне это. Возмущения не было. Скорее, я была заинтригована. Внезапно проснувшийся азарт заставлял стучать сердце весело и с перебоями. Я так давно не чувствовала себя привлекательной и желанной! Живой, в конце концов! Почему бы не позволить себе общение с приятным мужчиной, с которым все равно никогда ничего не будет? Просто для того, чтобы встряхнуться. Сбросить панцирь. Как там я себе вчера говорила? Начало новой меня?
Откинувшись на спинку диванчика, я хитро прищурилась, глядя прямо в глаза Хамфри.
— Так что вы обо мне думаете, Алан?
Я посмотрела прямо в глаза застывшему Хамфри. Он нервно дернул уголком губ.
— С вами тяжело. Вы всегда так прямолинейны?
— Всегда. А вы всегда предлагаете своим начальницам отношения?
— Нет, вы первая. — Он честно посмотрел на меня, на этот раз улыбнувшись искренне. — Что касается вашего вопроса… Что ж, честность за честность. Я думаю, вы одиноки. Очень одиноки и несчастливы. И это неправильно. Несправедливо. Вы — красивая, умная женщина, миссис Нортон. А ваш муж… Простите, это, наверное, не мое дело, но то, как он себя ведет по отношению к вам…
— Правильно, это не ваше дело, — холодно оборвала я его. Я могла сколько угодно злиться
