— Соглашусь. — кивнул я, наблюдая, как вышеупомянутые Юсупова с Долгорукой обиженно надули губки.
— Идем дальше. — продолжила Анна. — Наш любимый Андрей! — она пихнула его в бок. — Девиз Долгорукого — и нашим, и вашим! Всегда таким был. Но при этом крайне порядочный молодой человек и очень надёжный друг. А я вот всё жду, когда же у нашего Андрея появится собственное мнение, которое будет отличаться от мнения старших.
Было видно, что Долгорукому не очень приятна поднятая тема.
— Шереметьева, ты переходишь все и всяческие границы! — не очень уверенно заявил он.
— Я тебе это всё уже говорила. — отмахнулась Аня, а я понял, что Шереметьева сформулировала и мои ощущения от характера Долгорукого. Девушка же, тем временем, продолжила. — Теперь что касается тебя, Пожарский. Ты действительно несколько замкнут, напоминаешь вещь в себе, но это не природа, это благоприобретённое. Судя по той информации, которую смог собрать мой Род, ты рос в Смоленске, без отца и без матери. Именно тот Прохор, которого я видела на той выставке, был тебе вместо обоих родителей. Я права?
В словах девушки я не чувствовал никакого желания меня задеть, или обидеть, и поэтому согласно кивнул.
— Насколько удалось выяснить, этот Прохор, как и твой дед, генерал Пожарский, да и дядьки твои, все, как один, ветераны боевых действий. — я опять кивнул. — Поэтому у тебя и способы решения проблем достаточно прямолинейные, что и подтвердил конфликт с Юсуповыми. Инга, прости! — она повернулась к подружке, которая кивнула. — И ещё, Инга тут поделилась с нами по секрету тем, что происходило у них в особняке. — Шереметьева сделала многозначительную паузу. — А учитывая ту твою драку с тремя офицерами у Долгоруких в бильярдной, и твой гнев у Голицыных… Алексей, мы тебя побаиваться стали! — хоть Аня и сказала всё это с улыбкой, а Юсупова с Шереметьевой улыбались тоже, но вот их глаза… — Дальше. Если мы всегда держимся «душа нараспашку», хоть это и маска, то вот ты «застёгнут на все пуговицы». Кто бы тебе там слухи не нашептал, но он однозначно прав, настороженность и собранность в твоём образе присутствуют. По поводу же твоего «высокомерного» отношения к однокурсницам можешь не переживать, это обычная бабская зависть. Я прекрасно знаю, что если ты щелкнешь пальцами, эти девки, которые всем говорили о твоём ужасном поведении, в очередь к тебе выстроятся. И, прости за мой французский, сразу раком стоять будут. — хихикнула Шереметьева. — Так что, не слушай никого, Пожарский, а будь самим собой.
— Ань, тебе мороженого ещё взять? — светским тоном осведомился я.
— Дурак! — Шереметьева ударила меня по предплечью. — Тебе на самом деле наплевать на всё и всех, или как? Зачем ты этот разговор вообще затеял?
— Девушки! И Андрей! — я с улыбкой оглядел своих университетских друзей. — Вы должны знать только одно — мне не наплевать на ваше мнение. Остальное — ерунда. Предлагаю взять ещё по мороженому, а потом по домам. Дел ещё сегодня предстоит сделать много…
— Вот-вот! — Аня сделала вид, что обиделась. — Алексей Пожарского включил.
* * *В районе обеда вторника мы с Прохором отвезли Алексию в Пулково-3 и посадили на самолёт, у девушки сегодня вечером был концерт в Новосибирске, после чего поехали в Кремль. На территорию Кремля решили заехать не через Боровицкие ворота, которыми в основном пользовались все обычные посетители, а через Троицкие ворота, являвшимися неким «служебным» входом в Кремль для «своих», в том числе и для Романовых.
— Потом всю эту красоту посмотришь, Лёшка. — хмыкнул Прохор, заметив, как я прилип к окну «Волги». В прошлый раз, когда из больницы уезжал, было не до этого. — Времени нет. Сейчас сразу в твои покои в Палатах идём.
— Хорошо. — кивнул я.
Палатами для простоты называли Малый Кремлёвский дворец, построенный в конце 19-го века специально для проживания Императорского Рода, и представлял он собой огромное пятиэтажное здание светло-желтого цвета, расположенное недалеко от Троицкой башни, прямо напротив Успенского собора. (Примечание автора: в нашей с вами вселенной на месте Малого Кремлёвского дворца стоит Государственный Кремлёвский дворец.)
На входе нас с Прохором встретил мой отец в сопровождении ротмистра Михеева. Мы поздоровались и прошли внутрь Палат.
Да… По богатству убранства и отделки с обстановкой Малый Кремлёвский дворец даже превосходил дворец Романовых в их загородном поместье. Заметив мои взгляды, кидаемые по сторонам, отец меня успокоил:
— Привыкнешь. Не будешь обращать внимания.
Мои покои располагались на третьем этаже и окнами выходили на Успенский собор. Представляли они собой отдельные полноценные апартаменты — небольшая прихожая, из которой мы попали в огромную гостиную, из гостиной же можно было попасть в две спальни, рабочий кабинет и гардеробную. Одних туалетных комнат было целых три штуки — две гостевых, и одна такая «скромная» хозяйская, с душевой кабиной, ванной с гидромассажем и небольшой сауной. Все помещения были обставлены явно антикварной мебелью светлых тонов, только в гардеробной дизайнеры применили самые современные технологии для организации пространства.
— Ну, как тебе? — поинтересовался отец, закончив экскурсию.
— Нормально. — кивнул я. — Спасибо. Но Прохор, если что, будет ночевать в соседней спальне.
— Без вопросов. — согласился отец. — Со своими соседями познакомишься более тесно в процессе проживания. Знать тебе надо только одно. На этом же третьем этаже традиционно проживают Императоры с Цесаревичами и их семьями, остальные родичи проживают на других этажах, а то и в своих особняках в Москве и других городах. Империя большая, за всем уследить надо.
Странно, но я не заметил каких-то повышенных мер безопасности на этом третьем этаже. Да и вообще, пост из Дворцовых был только один, и располагался он на входе в Малый Кремлёвский дворец. Ну, ладно, потом с этим со всем разберёмся, время всяко будет.
— Так, Алексей, — продолжил отец, — пока не пришёл портной, слушай меня внимательно, как тебе следует себя вести при награждении.
* * *К Большому Кремлёвскому дворцу нас с Прохором доставили на разъездной машине.
— Приказ Императора. — прокомментировал нам это Михеев, украдкой разглядывая грудь Белобородова.
Честно говоря, я несколько опешил, когда мой воспитатель вышел из гардеробной комнаты в форме Тайной канцелярии.
