— Хорошо, вымогательницы. — пообещал я.
Сестёр сменил дед, который Пожарский.
— Лёшка, отец твой с Прохором от меня уже получили нагоняй! — заявил он сходу, присаживаясь. — Чтоб больше мне ни в какой подобной мутной ерунде не участвовал! Хватит, мал ещё! Слава богу, ни с кем не воюем, чтобы малолетки за место подготовленных бойцов в бой шли! — выдохнул он. — Как самочувствие?
— Лучше.
— Это хорошо. — удовлетворённо улыбнулся он. — Лебедев меня заверил, что скоро на ноги встанешь. Надо будет у Орлова отпуск для тебя испросить на пару недель. И слышать ничего не хочу, Лёшка! — дед заметил мою попытку ему возразить. — Они и без тебя прекрасно обходились, вот и пару недель потерпят! А ты пока восстановишься, в себя придёшь… Может, чего хочешь? — он вопросительно посмотрел на меня.
— Пока ничего. — ответил я.
— Смотри. Если что, скажешь Прохору, он мне позвонит. Хотя… Мы ж в Кремле, тут и так твой любой каприз исполнят. — дед улыбнулся. — Романовы-то, говорят, уже были?
— Да.
— Ну, и славно… Ты уж не подводи меня, Лёшка, не вздумай сбегать отсюда. — дед хмыкнул. — А то знаю я тебя!
Он имел ввиду то обстоятельство, что в детстве я очень не любил болеть, и даже с температурой норовил выйти из своей комнаты, а уж когда стал постарше, — сбегал из дома.
После ухода деда ко мне вернулась Вика.
— Леська с тобой хочет поговорить. — она прислонила свой телефон мне к уху.
Вот уж тут на меня обрушился поток милых романтических нежностей. Было очень приятно! Под конец Алексия заверила меня, что обязательно прилетит в выходные, а уж звонить обещала несколько раз в день. Закончив разговор с нашей звездой, я обратился к Вяземской:
— Вика, езжай домой. Я в порядке.
— Сегодня уж здесь переночую. — и не подумала она обижаться. — А завтра, после службы, навестить заеду. Такой вариант тебя устроит?
— Устроит.
— Так, — в палату зашёл доктор, — всем пора баиньки. А Алексею Александровичу в первую очередь. — он выключил верхний свет.
Засыпал я долго, переживая впечатления сегодняшнего дня, параллельно повторяя гимнастику, только и доступную в моём состоянии. Итак, что мы имеем? Я всё-таки справился там, у спортзала, значит не зря переживал и напрягался. От воспоминаний о погружении в темп мне слегка подурнело и стало подташнивать. Переключился на посторонние темы — Вика с Алексией провели возле меня две ночи. Приятно, чёрт возьми! Прохор точно всё это время рядом со мной сидел, всё как в детстве… А вот с учёбой надо будет что-то решать — нас ещё в сентябре предупреждали, что каждый пропуск надо будет отрабатывать, а всякие там больничные и другие пропуски занятий по уважительным причинам не освобождают от этой самой отработки. Тут уж я вспомнил и по то, как «сбежал» из Университета в понедельник утром. Интересно, а как на это прореагировали Долгорукие и Юсупова? Надо срочно придумывать для них объяснение. Первое, что приходило на ум, это какая-нибудь болезнь. Именно это им и надо будет выдать в качестве объяснения, тем более, нисколько, получается, и не совру. А вот тренировки с полицией «по методу Колдуна» надо будет обязательно продолжить, весь этот ментализм показал свою эффективность, тем более что у меня со стихиями полная беда… Одно пугало — меня могут начать использовать только в качестве штатного колдуна, который работает на расстоянии от противника, а значит больше не получится никому в рыло там дать, ручонки с ножёнками сломать, удушающий какой-нибудь простенький провести, да и вообще, поучаствовать в лихом захвате… Короче, всё веселье могло пройти мимо меня! Такого допустить я просто не мог. А значит, придётся настаивать о продолжении своей службы у «волкодавов», а то, не дай бог, царственный дед с отцом из-за моих специфических навыков ещё возжелают перевести меня в «Тайгу», под надзор Пафнутьева, и буду я по вечерам в позе лотоса сидеть и познавать свою внутреннюю ментальную вселенную…
* * *— Прохор, Александр Петров из-под моей охраны ушёл… Или его ушли… — князь Пожарский разговаривал с воспитателем внука в коридоре Кремлёвской больницы. — Что-нибудь имеешь сказать по этому поводу?
Белобородов напрягся.
— Ничего, Михаил Николаевич… — замялся он. — Вы же знаете, я с понедельника тут безвылазно сижу. А когда Сашка… исчез?
— Сегодня и исчез. Вернее, его моя СБ вчера после занятий до дома доставила, а сегодня он к ним не вышел и на занятиях не появился. Студию его проверили, вещи вроде как на месте. Какие мысли? Я же вижу, что они у тебя есть. — князь сверлил взглядом Белобородова.
Тот, приняв для себя какое-то решение, твёрдо ответил, глядя Пожарскому прямо в глаза:
— Может по бабам пошёл, Михаил Николаевич. Дело молодое… Других мыслей нет.
— Ой, врёшь, Прошка! — придвинулся к Белобородову князь. — Точно врёшь! Ты же знаешь, что я взял Петрова под временное покровительство Рода, и правду отыщу в любом случае. И если ты имеешь хоть какое-то отношение к исчезновению художника, я твою голову у Императора выпрошу! И Лёшка тебя не защитит, так и знай!
— Михаил Николаевич! Никакого отношения к исчезновению Петрова я не имею. — так же твёрдо ответил на угрозы Белобородов. — И Лёшку не надо расстраивать… Может с Сашкой всё в порядке?
— Сам Лёшке не сказани! — отмахнулся князь. — Ну, смотри мне! — Пожарский ещё несколько секунд пристально рассматривал Белобородова, после чего повернулся, и зашагал по коридору на выход.
А Прохор чуть расслабился. Пусть князь Пожарский всё выясняет самостоятельно, помогать ему он, несмотря на эмоции, не собирался, являясь членом Императорского Рода, а не Рода Пожарских. Белобородов ни на секунду не сомневался, что это Императрица Мария Фёдоровна решила воспользоваться болезнью Алексея, и под шумок убрать подальше от Великой княжны Варвары художника Петрова. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон… Только вот насколько это «убрать» было радикальным? Реакцию Алексея предугадать было несложно, и как далеко он зайдёт в выяснении отношений с недавно обретёнными родичами, предположить было довольно-таки затруднительно…
Надо было срочно довести информацию до Цесаревича, пусть он думает, может и удастся предотвратить назревающий конфликт.
* * *Проснувшись утром в четверг, почувствовал себя гораздо лучше, чем вчера вечером, и даже умудрился самостоятельно сесть на кровати, сорвав при этом у себя с груди какие-то датчики. Прибежавший перепуганный доктор попытался было уложить меня обратно, но я заверил его в своём вполне удовлетворительном самочувствии. И тут началось… Анализы такие, анализы сякие. Алексей Александрович, соблаговолите посмотреть на пальчик, и последить за ним. Вы не будете против, Алексей Александрович, если я вам в глазки фонариком посвечу? А сейчас мы ваши нервы проверим, у
