Десять лет, которые он бы провел, работая по двенадцать часов в день на глубине четырехсот митонов от промерзшей поверхности. Он все еще до конца не мог поверить в свою удачу. Больше всего он боялся работы в шахтах, но, как ни старался, не мог придумать, чем еще заработать на хлеб. Никому еще не удавалось выбраться с Шетира.
До этого дня.
Он пожалел, что сам обо всем не разузнал. Арран привык, что все знает; не сосчитать, сколько раз ему устраивали взбучку после уроков за то, что он задавал «тупые вопросы», из-за чего инструктор не мог отпустить класс пораньше. Как-то раз, нанося мазь на его опухший глаз, мать робко предложила ему оставлять вопросы при себе и находить ответы в книгах, но он знал, что из этого ничего не выйдет. Стоило ему почувствовать любопытство, как предмет интереса заставлял его забыть обо всем… в том числе о тумаках одноклассников.
К ним присоединилась еще одна девушка с бледным лицом.
– Вы тоже летите в академию? – несколько нервно спросила она.
– Да, – ответил Арран и склонил голову – стандартное приветствие на Шетире. – Я Арран.
Она ответила таким же жестом:
– Мхаири.
Девушка с сиреневыми волосами представилась как Сула, после чего Мхаири встревоженно обернулась и посмотрела на мужчину и женщину, стоявших неподалеку, у стены, в заснеженной одежде.
– Наверное, нужно попрощаться с родителями. Иначе все поймут, что они приехали со мной.
Сула улыбнулась.
– Мои бы с радостью приехали, если бы могли себе позволить. Не каждый день первые жители Шетира отправляются в Академию Кватра.
– Сохрани это для своих мемуаров, – с иронией произнес Арран, стараясь, чтобы в голосе не звучала насмешка. А ведь Сула была права. Как бы это ни звучало, они творили историю. И он надеялся, что никого не подведет.
На протяжении тысячи лет Три была единственной обитаемой планетой в их Солнечной системе. Однако с развитием технологий жители Три основали первые поселения на тропическом Лоосе, а также колонии шахтеров на окруженной ядовитыми парами Дэве и застывшем во льдах Шетире. Несчастных, которые отправились на эти планеты в поисках заработка, а равно их детей и внуков называли «переселенцами». Через несколько поколений, когда количество переселенцев начало в разы превышать число тридианских предпринимателей, в народе пошли разговоры о самоуправлении, организовывались кампании за независимость, которые мирно сошли на нет на Лоосе, однако привели к кровавым мятежам на Шетире и Дэве.
После этих событий Федерация Кватра ввела на местах жесткие правила для предотвращения будущих мятежей. Переселенцам отныне не разрешалось голосовать, учиться в тридианских университетах, открывать собственные предприятия и даже судиться против уроженцев Три. Что касается военной службы, то они могли попасть в пехоту, но никак не во Флот Кватра и тем более не в академию.
Однако в прошлом году случилось нечто невероятное: командующий Флотом Кватра сообщил о том, что отныне каждый переселенец в возрасте с шестнадцати до восемнадцати лет может поступить в академию. Цинично настроенные жители Шетира объясняли эту внезапную эволюцию взглядов командующего тем, что после нескольких атак спектров Федерация отчаянно нуждалась в офицерах. Но Арран верил тому, что сказал командующий в своей исторической речи: что солдатам проще доверять офицерам, которые имеют общее с ними происхождение, и что они намерены использовать незадействованные резервы талантов со всей Галактики.
И все же одной речи недостаточно, чтобы убедить всех. Как только было объявлено, что впервые за несколько столетий академия будет принимать кадетов не только с Три, но и с остальных трех планет, – на Три возникла решительная оппозиция. Самым ярым противником этого решения был адмирал (и известный шовинист) по имени Ларц Мускатин, который утверждал, что допуск переселенцев в академию приведет к ослаблению армии.
Арран только и ждал шанса доказать, что адмирал ошибался.
В течение получаса собрались все будущие кадеты с Шетира. Некоторые из них жили в Хаансгаарде, столичном городе, но большинству явно пришлось проделать неблизкий путь до шаттлпорта. Один юноша дрожал так сильно, что остальные решили, что у него обморожение, и обложили его своими шубами. Но, как оказалось, он просто нервничал.
– А вы знаете, когда нас распределят по отрядам? – спросила Мхаири, тяжело опустившись на скамью и обложившись чемоданами. Арран почувствовал радостное волнение. Задолго до того, как он решил поступать в академию, он слышал истории о турнире – невероятно сложном состязании между кадетами. Студентов разбивали на группы по четыре человека, каждому присваивали роль, отталкиваясь от результатов сурового распределительного теста: капитан, пилот, технический офицер или офицер контрразведки. Участников отряда-победителя всегда показывали в новостях по всей системе, представляя их как следующее поколение героев, которые готовятся дать спектрам отпор.
– Не знаю, – ответила Сула. Впервые на ее лице появились признаки беспокойства. – Но надеюсь, что меня назначат пилотом.
– В самом деле? – поразилась Мхаири. – Ты раньше когда-нибудь летала?
Сула покачала головой.
– Нет, но, надеюсь, после распределительного теста…
Бледный юноша с каштановыми волосами до плеч прервал ее с усмешкой:
– Тебе повезет, если ты вообще его пройдешь.
Юноша был единственным, у кого имелся передатчик, от которого он не отрывался, даже когда разговаривал. Арран хотел было попросить парня отправить сообщение матери, дать ей знать, что он благополучно добрался до Хаансгаарда. Но, услышав его слова, передумал.
– Прошу прощения? – приподняв брови, ответила Сула.
– Ничего личного, – продолжал тот, наконец подняв глаза от экрана. – Нужно смотреть правде в глаза. Шансы у всех нас невелики. Ребят с Три готовят к распределительному тесту чуть ли не с рождения.
Несколько кадетов нервно переглянулись, Сула же наградила юношу испепеляющим взглядом, и Арран почувствовал к ней симпатию.
– Подготовиться к тесту невозможно. Он направлен на выявление врожденных склонностей.
– Да неужели? – усмехнулся тот. – В таком случае зачем богачи с Три нанимают инструкторов из академии натаскивать своих детей? Мой дядя работал на Три и видел это своими глазами. Ты и представить себе не можешь, с чем нам придется столкнуться.
– Говори за себя, – ответила Сула, гордо подняв голову. – Лично мне не терпится показать снобам с Три, на что я способна.
Большинство ребят пробормотали что-то в знак согласия, и, несмотря на чувство тревоги в животе, Арран тоже кивнул. Нельзя дать себя запугать. Тем более после всего, через что ему пришлось пройти, чтобы попасть сюда, после того, как он просиживал ночи напролет над учебниками, пока мать драила полы по четырнадцать часов в сутки, чтобы его прокормить.
Учитывая разницу во времени, в секторе F уже должен быть вечер. Арран представил, как мать сидит в одиночестве в их крохотной квартире, как она греет ладони о чашку с чаем, потому что от скрипящего обогревателя больше шума, чем тепла. Что у нее на ужин? Сердце его сжалось
