– Оба-на! – воскликнул я. – С чего это такое отношение к паразиту?
– Ты из сельчан, просто запутался и не понимаешь, что к чему, – пожал Василь плечами, повторив чьи-то слова.
– Он простой исполнитель и вряд ли знает что-то, – убрав револьвер, сказал ротмистр, а потом крикнул: – Увести!
В комнату вошли трое в штатском, один из них мне приветливо кивнул. Батон, или крепыш, не так давно за мной ходил по пятам, производя слежку по заданию ротмистра. Время от времени с ним сталкиваюсь, и случается парой фраз перекинуться, нормальный парень. Правда, я ему обещал показать пару приемов рукопашки, но так времени и не выбрал.
– Сергей, останешься, для тебя задание есть, – заметив наши переглядки с Батоном, задумчиво сказал Вениамин Николаевич, перебирая на столе то, что я у Василя изъял. – Иван, где его наган?
– А, прости, – выложил на стол трофейный револьвер и нож.
– Стоп! – крикнул ротмистр, уставившись на окровавленное лезвие. – Ты кого порезал?! – подошел он к революционеру, которого под руки держали люди контрразведчика.
– Сюрприз! – рассмеялся Василь.
– Обыскать заведение, проверить все комнаты! Этого пока тут оставить! – коротко приказал Вениамин Николаевич.
– Не нужно, – вошла в комнату Марта, слышавшая последние слова.
– Почему? – спросил ротмистр. – Уже известно кто?
– Посол Австро-Венгерской империи тяжело ранен, девушка, его развлекавшая, – убита, – сказала Марта и, подойдя к столу, взяла бутылку шампанского, поискала бокал, но, не найдя его, прямо из горла, как недавно я, сделала большой глоток. – Ваня, папиросу дай.
– Этого в подвал в управе, глаз не спускать, – кивнул своим людям ротмистр, а потом посмотрел на Марту. – Пошли, покажешь. – Вениамин Николаевич поморщился, словно от зубной боли, и вполголоса сказал: – Мля, как же не вовремя, нам еще не хватает международного скандала с Австро-Венгрией!
Идти пришлось на третий этаж, перед одной из дверей Марта остановилась и сказала:
– Это там, простите, но заходить не хочу.
Вениамин Николаевич кивнул и взялся за ручку двери, но заходить не стал, а обернулся к владелице заведения:
– Кто обнаружил?
– Официантка, принесла заказ, сейчас в моем кабинете, больше никто не знает, она сразу меня бросилась искать, – ответила Марта.
– Сергей, проводи госпожу в кабинет и оставайся там, смотри, чтобы никто никому ничего не говорил. Головой отвечаешь! – приказал крепышу ротмистр.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – вытянулся тот по стойке «смирно».
– Исполнять, – сказал контрразведчик и, открыв дверь, вошел в комнату, а я последовал за ним.
Н-да, картина открылась печальная. Посредине комнаты, в одних чулках в неестественной позе в луже крови лежала молоденькая девица. Рядом с ней валялся поднос, бутылка с коньяком (не разбилась), фрукты и нарезанная колбаса, склянки от разбившихся бокалов. На кровати лежал мужик лет пятидесяти с обмотанной вокруг живота простыней, на которой проступило кровавое пятно. Ротмистр прошел по осколкам бокалов и разбившейся вазы, стекло под его ботинками противно скрипело, поднял валявшийся стул и сел перед кроватью, раздраженно ударив кулаком по своей ноге. Я прикрыл дверь и еще раз осмотрелся. Взгляд зацепился за ведерко из-под шампанского, а потом я разглядел и саму бутылку, закатившуюся под журнальный столик. Столовые приборы валялись по всей комнате – по всей видимости, посол стал оказывать сопротивление, завязалась скоротечная драка, но…
– Три вилки и три столовых ножа, – протянул я. – Их было трое!
Подошел к шкафу и распахнул его дверки – одежда, и никого. Ротмистр меня понял, уже в ванную комнату заглянул и сразу же вышел:
– Пусто!
– Или кто-то убежал, или прячется, – отдернул я тяжелые шторы, но и за ними никого не обнаружил.
– Упс, вот так сюрприз! – открыв неприметную дверцу, воскликнул ротмистр. – Генрих Каллер, если не ошибаюсь?
Я подошел и увидел полураздетого седовласого мужика, держащего перед собой небольшой пистолет. Ротмистр наклонился и вытащил браунинг из рук господина немца, а потом и самого его изъял из чулана.
– Что тут произошло, господин посол? – спросил ротмистр, но немец заикался, трясся и слова вымолвить не мог.
Я поднял бутылку коньяка, вытащил пробку и протянул Генриху.
– Пей!
Тот к бутылке мгновенно присосался и за миг чуть ли не половину выпил, Вениамин Николаевич стал коньяк отбирать:
– Хватит! Успокойся!
А немец мычал и сопротивлялся, решив осушить бутылку до дна. Кое-как ротмистр выдрал полупустую бутылку и за спину ее спрятал:
– Генрих, рассказывай!
– Господа, я не одет, – икнул тот, а потом покосился на лежащего на кровати посла Австрийской империи.
– Угу, мы заметили, как и то, в какой вы компании развлекались, – ответил ротмистр.
– А убийство девушки и тяжелое ранение коллеги плохо скажется на вашей карьере, – задумчиво произнес я.
– Ты о чем? – воскликнули посол и ротмистр дуэтом, в недоумении уставившись на меня.
– Как это о чем? – обвел я рукой комнату. – Мне кажется, что все ясно и понятно. Не хватает журналистов и фотоснимков, но это мы исправим. Правда же, господин Ларионов?
– Э-э-э, можно и так, – обтекаемо ответил ротмистр, не понимая, куда это я клоню.
– Не так давно приходилось читать, что в Германии ввели дактилоскопию, когда преступников обличают по отпечаткам пальцев. Полиции стало легче доказывать вину и собирать улики. В России данный метод еще не признан официальным, но снять отпечатки пальцев можем, как и передать заинтересованной стороне. Правда же, господин ротмистр? – доброжелательно улыбнувшись послу, посмотрел я на растерянного Вениамина Николаевича.
Тот опять что-то нечленораздельное в ответ промычал. Не понимает, что ему удача улыбнулась и сейчас он имеет возможность вербануть посла, как минимум одного, если второй не выживет. Кстати, в случае чего и стрелки можно на немца перевести. Мы тут ни при чем, они развлекались и что-то не поделили. Завязалась драка, и… никакой напряженной обстановки! Самое интересное, что в этом деле мы на коне – куда ни поверни и как ни посмотри, если все правильно преподнесем и доказательства предоставим. Конечно, это будет передергивание фактов, но действуем-то в интересах своей империи, а они работают против нее. Нет, возможно, тут так не принято, но, если против нас грязно играют, значит, и мы можем использовать все средства.
– Позвольте, господа! – возмутился посол. – Я тут совершенно ни при чем!
– Разберемся! – нахмурился ротмистр и показал мне большой палец, так чтобы посол не заметил. – Как тут у нас господин Пауль Мюллер поживает? – подошел он к кровати и поцокал языком. – Н-да, плох совсем, боюсь, что не выживет, а вам, Генрих Каллер, придется отвечать за содеянное.
– Прекратите этот циркус! Я посол! Имею неприкосновенность! Буду жаловаться императрице и канцлеру! – закричал немец, брызгая слюной.
– И тем самым погубите свою карьеру, – покивал я, выглянул из комнаты в коридор и спросил у Марты: – У тебя тут фотограф есть? Если нет, то немедленно обеспечь его доставку с аппаратурой, он нам необходим.
– Ваня, а раненый? – кусая губу, спросила владелица заведения.
– Черт! Про него забыл! – стукнул я себя по лбу, а потом велел: – И за Семеном Ивановичем отправь кого-нибудь, профессор наверняка в лаборатории сейчас.
– В вашей клинике? – уточнила девушка, проявив осведомленность.
– Да, адрес знаешь? – уточнил у нее, та кивнула.
Дал еще ей указания, чтобы мой компаньон не забыл прихватить инструменты и лекарства, после
