Тяжело дышащий староста вошел последним и замер у дверей. Словно и не у себя дома находится, а в гостях.
Нас разместили с относительным комфортом. Вернее будет сказать, Ксэнар сам разместился. Отказавшись от комнаты, он напросился на чердак.
Алис поддержал своего вожака и, приняв из рук хозяйки одеяло и подушку, поднялся по шаткой лесенке наверх.
— А девку куда? — жена старосты обладала сильным, но некрасивым голосом, который после этих слов показался мне особенно противным. Можно подумать, обязательно было так орать, чтобы Ксэнар услышал, будто у меня спросить нельзя.
— Пусть сама решает, — отозвался Ксэнар.
И этот нечеловек требовал, чтобы я от него не отходила, а теперь вот вам. Пусть сама решает, а если я сейчас решу в другой дом перебраться?
— Настоятельно советую подняться к нам, — Алис весело улыбнулся, показавшись в дверном проеме, — в комнате ты не уснешь.
— Давайте подушку, — смиренно вздохнула я. Тоже мне, свобода выбора. Пусть сама решает. Ага.
На чердаке было удивительно чисто. Под потолком на сушке висели ягоды и грибы. У небольшого окошка, на добротном, крепком столе, были разложены какие-то травы. Сквозь узкие щели пробивался морозный воздух, отчего даже дышать было легко.
— Хорошо здесь, — вздохнула я, оглядывая чистый пол.
— А в комнате бы легли, всю ночь от духоты мучались и уснуть от храпа за стеной не могли. Бельник просто бесчеловечно храпит. Тут хоть выспимся.
Алис был не прав.
Я не выспалась. Мне было неудобно спать в одежде, к тому же на полу, но без одежды было холодно, а под утро кое-как задремав, я и вовсе замерзла. Не спасла даже княжеская шуба, наброшенная на меня поверх одеяла щедрой Ксэнаровой рукой. Оборотни, в отличие от меня, не только верхнюю одежду на ночь сняли, но даже разулись. Горячая звериная кровь не давала им замерзнуть.
Я не выспалась, озябла, и утром, нещадно зевая, хмуро просматривала список Ашши, пока остальные грузили тюки с зерном и какой-то тонкой пряжей.
К счастью для моего измученного тела, змеевице ничего не требовалось купить в этой недружелюбной деревне, где жили исключительно люди, как мне по секрету сообщила мрачная оборотница, которой тоже не понравилась ночевка в этом месте.
Моё незабываемое приключение по землям оборотней началось слишком уныло, чтобы я и дальше пребывала в радостном нетерпении, ожидая увидеть следующую деревню.
ГЛАВА XII. Плохая идея
Единственное, что радовало меня в этом непонятном и изменчивом мире, — повеселевшая Агнэ. Она была полностью довольна новой мастерицей, с нетерпением ждала уроков рукоделия и с энтузиазмом бросала себя в водоворот экспериментов. Из Мэсла получилась прекрасная наставница. Она охотно делилась своими знаниями и без страха соглашалась попробовать что-нибудь новое. С ее появлением пальцы царевны все меньше страдали от иголок, а краски занимали свое законное место на холсте, почти не оставляя следов на одежде.
И даже успеваемость по другим предметам выросла. У Мэсла получилось то, чего не удавалось никому до нее, — пробудить в Агнэ интерес к учебе. Пусть еще слабенький и часто затухающий.
Период безоговорочного счастья длился ровно неделю. На восьмой день мой покой потревожил отец Вастэ.
Ксэнара дома не было, а работницы… ни одна из них не осмелилась бы ослушаться предка. Потому его проводили в светлую комнату, служившую царю приемной, — в просторном помещении, кроме большого стола, кучи стульев и пары картин на стенах, не было больше ничего.
Мужчина сидел во главе стола и, когда я вошла, не стал вставать. Представляться он тоже посчитал лишним. И если бы Сэн как-то не упомянул его имя в разговоре, я бы так и не знала, что отца Вастэ зовут Атэн.
Дверь за собой я не закрыла, оставив ее полуприкрытой в надежде не пропустить возвращение Ксэнара. Что-то подсказывало, что разговор меня ждет веселый и я непременно захочу тут же поделиться им с царем. Я была не настолько гордой, чтобы проглотить обиду и не пожаловаться на обидчика тому, кто сильнее.
Ничего не знавший о моих мыслях предок без промедления взял слово, очень уверенно рассказывая мне… обо мне же.
О том, как для меня непривычен и сложен быт эва, я слушала с искренним интересом. Атэн рисовал образ некой трепетной, впечатлительной и нежной барышни, которая в силу своего кроткого характера ну никак не могла бы оттаскать его дочь за волосы.
Долго слушать пространные рассуждения было невыносимо.
— Приятно знать, что вы обо мне столь высокого мнения, — перебила его я, не чувствуя из-за этого за собой вины, — но не могли бы вы перейти к делу? Через двадцать минут у Агнэ заканчивается урок, к тому времени мне нужно вернуться.
Атэна немного перекосило, но он быстро взял себя в руки и даже смог мне улыбнуться. Смиренно и благожелательно.
— Конечно. Но разве участь простой няньки при избалованном ребенке — то, чего достойна принцесса?
— Вам есть что мне предложить? — заинтересовалась я. Было любопытно, чего, по его мнению, я заслуживаю.
Предок уверял, что заслуживаю я многого.
— У держателя Серебряного города три сына. Я не сомневаюсь, что любой из них почтет за честь стать мужем принцессы. Вы сможете вернуться к жизни, которая была привычна вам с самого рождения.
От такой явной лжи сводило зубы. Кому нужна принцесса без земель, наследства и реального титула?
— Через неделю купцы отправятся в обратный путь. Вы можете ехать с ними. Не сомневайтесь, вас встретят как настоящую царицу…
— Кто? — спросила я.
— Что?
— Кто меня встретит как царицу? Кто из трех принцев настолько безнадежен, что готов взять в жены беглую принцессу? Кому там, за горами, есть дело до земель, что у меня были, и титула, что у меня отняли? Между нами лежат Топи, если вы не забыли. — Я замолчала, и некоторое время в помещении царила зловещая тишина.
Улыбка сползла с лица Атэна.
— Если ты рассчитываешь занять место царицы рядом с Ксэнаром, то можешь забыть об этом, — посоветовал он мрачно. — Тебе никогда не стать его женой.
Задохнувшись от возмущения, я лихорадочно пыталась подобрать достойный ответ.
— Ну это совсем возмутительно, — раздалось от приоткрытой двери.
Я вздрогнула, Атэн подскочил, едва не опрокинув стул. Сэнар стоял на пороге и широко улыбнулся.
— Я вас тут подслушал немного, вы же не против?
Я была не против, предок от возмущения не смог ответить. Не таким уж он был отчаянным, чтобы сыпать ругательствами в адрес брата царя. А приличные слова в предложения, как назло, не собирались.
Угрюмая тишина Сэнара полностью устраивала. Он сам с удовольствием готов был ее заполнить.
— Я вынужден просить
