О да, узнаю своего мужа — все у него через зад… не так, как у людей, получается. Не мог, что ли, меня позвать? Я, конечно, не обольщаюсь, что при моем участии все сложится успешно и правильно. Но уж заставить этого героя озвучить весь план мероприятий — которого у него наверняка нет — я бы смогла, и выявили бы все недостатки еще на берегу. И Совет бы не спал сейчас мертвым сном, а активно поглощал бы всю необходимую информацию. Об игре, Ильсаре и прочем…
Хм, а ведь и сейчас еще не поздно. К тому же во сне материал куда лучше усваивается. Метод кого-то там… Английский там выучить или козла ар Кима на чистую воду вывести.
Осталось только уговорить Половиныша меня в Ди-Шалд доставить. Силу мы, пожалуй, у Лисса позаимствуем — если немного, то он и не откажется, тем более, что его и тиары, и аркаты подпитывают — а вот с душевным спокойствием могут возникнуть проблемы. Вернее, с отсутствием оного. Еще перекинет нас к аражу на рога.
Что ж, универсальное успокоительное по имени Барбариска, вперед.
И часа не прошло, как сработало. Пришлось даже должок за Неор отдавать. И объяснять парню, почему не стоит делать такое при законном муже. И вообще, как следует выбирать должниц, чтобы в глаз в очередной раз не схлопотать.
Стоп. А я ж тоже, получается, дама замужняя… Хотя ладно, в щеку же не считается. И вообще, Умник сам виноват — кто мне этого великовозрастного ребенка сосватал?
К вариатору мы прибыли всей толпой — я, Ша-Оран, Ильсар с женами. Целая правительственная делегация во главе с Президентом.
Да твою ж магию. И стаю аражей в штаны. Это еще что за царство скорби и печали?
Нет, я понимаю, почему расстроена пэри Хорн, но Умник-то чего так расстроился?
Даже меня не заметил, пришлось у Кэрлин информацию выцарапывать.
Что? Мама тоже спит? Какая мама? Чего? Леди Иришаль? А она-то откуда в Совете взялась? А, ясно, она и себе одну пластину оставила, чтобы процесс изменения общественного мнения в отдельно взятом Совете проконтролировать. А если она спит, кто ж вам об этом рассказал? Какой еще дедушка? Вэриат ал'Ройз, друг деда Игната?
Таким своего мужа я еще ни разу не видела. Таким серым, причем в прямом смысле этого слова. Это как же надо себя чувствовать, чтобы из ярко-зеленого стать мучнисто серым. Мрачным. Потерянным. Даже глаза, обычно нагло-желтые, потускнели и будто бы поседели, если можно сказать такое о глазах.
За последний день мы многое успели провернуть, нещадно гоняя несчастный вариатор — кто только не успел на нем полежать, рассказывая Совету греймов свою историю. Вернее, вспоминая. Со всеми подробностями. Не упуская ни одного нюанса. Особенно эмоционального. Бедный Ша-Оран из сил выбивался, таская в Ди-Шалд наших друзей, готовых поделиться самым сокровенным — своей жизнью и чувствами… Желающих настучать наглым уродам, давно выжившим из ума, по их наглой башке, как сказал "добрый и благородный Святой".
Если прибор и вправду работал так, как и обещал Шин Алрайт, то греймы узнали и о людях, теряющих родных и близких во время Сдвигов, и об урсах, вынужденных воровать себе живую страховку, без которой умрут в самые кратчайшие сроки. О Стражах, пытающихся спасти то, что почти нереально спасти, об эльфах, вынужденно покинувших родной мир, и грозном оружие пролетариата, с которым им пришлось столкнуться на чужбине (и какой идиот пустил нарханов к вариатору?). О гномах, гибнущих в родных пещерах. О вампирах и магической школе, погубившей своих учеников. О гоблинах, застрявших в чужом мире, причем, даже без санатория. О шаффтах с их уникальными кулинарными пристрастиями и всеобщим непониманием, с которым им пришлось столкнуться. Ага, в лице одного яркого и уникального представителя, вынужденного обменять жизнь и свободу на семейное рабство под пятой жуткого инопланетного чудовища, которое жестокого его отпинало, стоило ей узнать, что эта сволочь о ней своим сородичам рассказывает. Об аркатах и тиарах, едва не потерявших силу и разум. Хотя эти сами виноваты, нечего было в своей Долине прятаться. О технарях, отвечающих своими жизнями за чужое преступление. О крошассах, ставших пленниками их технарских станций и изменяющего их излучения. О маленьких и несчастных лингрэ, которым не хватает для победы всего нескольких сотен тысяч голосов. Об орках, не особо переживающих о гибели миров, ибо настоящему воину везде место найдется, но ужасно скучающих о бескрайних равнинах Варто. О куклах, оказавшихся в центре чужой Игры. И об их кукловодах, которым глубоко плевать и на жизни, которыми они управляли, и на миры, не рассыпавшиеся лишь чудом. О мальчишке, из-за чужих амбиций потерявшем родных, лишенном силы и памяти, и даже возможности себя реабилитировать.
Не знаю, поверила бы я сама во все это. Но вариатор передавал не только мысли и образы, но и эмоции. Воспоминания и чувства во всей красе и искренности, словно эмпп, многократно усиленный и заодно предсказывающий будущее. Вернее, его вариации, из которых предстоит выбрать лучшую.
Если Совет услышал все, что мы им рассказали, то нам остается только надеяться. Надеяться на молодых ученых и правильную настройку прибора. На силу искренности жителей Калейдоскопа и честность членов Совета. На любовь, изменившую по крайней мере двух греймов — Вэриата, ради любимой отказавшегося от победы и спасшего город и чужака, ставшего другом, сто тысяч медуз ему в глотку. И Умара, которому жутко не повезло с куклой, хотя он готов благородно принять свою судьбу, даже если она так больно дерется.
"Судьба" же хоть и возмущалась таким к себе отношением, но тоже готова была принять его любым. Даже таким как сейчас. Серым и безжизненным, словно выжженные земли. Если честно, она даже не представляла, что он может быть таким…
— Драгоценный, что с тобой? Что-то случилось? — сердце оборвалось, рухнуло в пятки, испуганно забившись там.
Он же опустился на пол у моих ног, обнял мои колени, прижавшись лбом, и замолчал. Надолго. Не думала, что это так страшно. Молчание и мертвые пустые глаза. Когда ни объятия, ни поцелуи не помогают. Разве что затрещина — "судьба" все-таки нархански жестока.
— Маму арестовали… — не сказал, скорее, выдохнул он.
— Откуда?..
— Вэриат. Он говорит… Говорит… Ее обвиняют в покушении на членов Совета. И если они не проснутся…
Привести Умника в чувство не получалось. Пока я не сообразила, что сочувствие здесь не поможет, и как следует не встряхнула его, добавив для закрепления эффекта пару оплеух. Очнувшись, Умар развил бурную
