– Он все еще жив! – крикнула Элизабет.
– Я была бы вам очень признательна, если бы вы закончили начатое, Магистр, – произнесла Наставница. – Ради всех нас, сделайте это как можно скорее.
Окутанные дымом, Натаниэль и Элизабет обменялись взглядами. Девушка понимала истинное положение дел: сдержать такого опасного монстра было невозможно. Эшкрофт не оставил им выбора. Она представила себе, как Хроники вырываются на свободу и бесчинствуют в Брассбридже, сокрушая его башни когтистыми лапами и оставляя за собой след из погибших и раненых. Что это было в сравнении с нашествием демонов? Сколько жертв могло повлечь за собой, сколько разрушений? Этого она не знала. Элизабет чувствовала, будто стоит с завязанными глазами перед весами, и именно на ней лежит ответственность: взвесить одно бедствие с другим, выбрать путь, который приведет мир к концу света. Они с Натаниэлем посмотрели в глаза друг другу, и судьба тысяч людей повисла в воздухе между ними. Не было времени ни говорить, ни даже думать – только действовать.
– Да, – сказала она, и каждое слово отозвалось в ней мукой. – Сделай это.
– Сомневаюсь, что еще хоть одна молния сработает, – сказал Натаниэль, поворачиваясь к Наставнице. – Я должен попробовать что-нибудь еще. Дайте мне минуту.
Он закрыл глаза.
Свободная ладонь Элизабет сжалась, когда она сделала шаг назад, к Сайласу. Тот безучастно смотрел на крепостной вал; ветер шевелил его волосы, кое-где выбившиеся из-под ленты. Она ухватилась за последнюю надежду.
– Неужели ты ничего не можешь сделать? – спросила она его.
– Чудеса мне неподвластны, мисс Скривнер. – Его губы едва шевелились, будто он действительно выточен из камня. – Я не могу сражаться с этим существом, ведь это творение моего бывшего хозяина. Приказы Бальтазара запрещают мне так поступать даже спустя столетия после его смерти.
Элизабет замялась, когда ей в голову пришла идея. Утверждение Сайласа не являлось истиной на сто процентов. Если она освободит его, то он больше не будет скован ни приказами Бальтазара, ни чем бы то ни было еще. Он мог бы предотвратить все – лишь у него имелась сила спасти их.
– Я не стал бы, – пробормотал демон. – Вы знаете, что я против.
Его тон заставил ее похолодеть.
– Мне очень жаль, – сказала Элизабет, хотя и не была уверена, из-за чего именно сожалеет: из-за своей мысли или голода в глазах Сайласа.
Он склонил голову. Неожиданно его глаза расширились.
– Вниз, – выпалил он. – Ложись!
Она впервые услышала, как демон повысил голос. Все перевернулось с ног на голову, когда он схватил ее и Натаниэля и швырнул на землю. Малефикт поднялся над крепостным валом, из его рта и ноздрей валил дым, глаза сверкали мерзкой колдовской зеленью. Сайлас прижал их к земле, когда огромная рука скользнула по зубцам. Ветер завывал над Элизабет. Ужасная затягивающая в себя серость затуманила ее сознание. Она чувствовала себя так, будто жизнь стала оплывающей свечой, которую швыряет шторм. Ее слух померк, а зрение потускнело. Прежде чем мир, словно в калейдоскопе, раскололся на части, она увидела извержение зеленого пламени.
Отрывистые звуки. Движение. Зов.
– Элизабет! – Голос, напряженный от едва сдерживаемых эмоций, принадлежал Натаниэлю. – Элизабет, ты слышишь меня?
Его лицо нависло над ней бледным расплывчатым пятном в темноте. Сажа покрывала его щеку, а в ночи позади кружились зеленые угольки. Одной рукой он прижимал ее к себе, а другой схватил за руку, отчаянно сжимая. У нее перехватило дыхание, когда она увидела свои пальцы, сморщенные и лишенные цвета. Однако пока девушка смотрела ни них, следы от прикосновения малефикта рассеялись. Чувствительность вернулась к руке покалываниями тысяч иголок и булавок.
Когда она попыталась встать, Натаниэль помог ей подняться на ноги. Вокруг них царило опустошение. Изумрудное пламя лизало зубчатые стены и танцевало на пустых одеяниях хранителей, разбросанных по валу. Прогремела одинокая пушка, и в ушах Элизабет раздался пронзительный крик. Это был малефикт. Рядом Наставница выкрикивала приказы, пытаясь сплотить оставшихся хранителей.
– Я в порядке, – сказала девушка, схватившись покрепче за меч. – Я готова.
У Натаниэля было странное выражение лица. Он многозначительно взглянул на Сайласа и отступил на шаг. Протест сорвался с ее губ еще до того, как он заговорил.
– Я отвлеку его…
– Нет!
– Я должна. Я – единственный человек, на которого не действует его магия. Постой, – произнесла она, – ты не обязан это делать. Его голос – ты можешь не устоять перед ним.
– Не волнуйся, у меня есть идея. Нет времени на объяснения, но… – Чародей уже поворачивался, а огненный хлыст распутывался между его руками. Свет, который он издавал, превратил Натаниэля в высокий, изящный силуэт. Последним, что она увидела, была его извечная ухмылка. – Доверься мне.
Впереди него малефикт закончил загребать когтями по стене башни и повернулся. Куски каменной кладки посыпались ему на плечи. Хотя с виду он напоминал болотного человека, которого они видели в Блэквальде, его шкура из коры потемнела и сгнила, местами расколовшись и раскрывая зеленое сияние, шедшее изнутри. Натаниэль, направлявшийся к нему, казался невероятно маленьким, а его хлыст был всего лишь нитью света.
Элизабет не собиралась просто стоять и смотреть. Она заткнула Демоноубийцу за пояс и бросилась к ближайшей пушке, возле которой от предыдущего пушкаря остались лишь форма и куча пыли. Смахнув его останки, она забралась на место стрелка.
Устройство было очень далеким от средневековых пушек, о которых она читала в книгах. Как и все остальные механизмы Великой библиотеки, это был сложный инструмент из шестерней и поршней. Она схватила колесо и попробовала повернуть влево. Металлический холодок обжег ей пальцы. Машины с грохотом ожили, сотрясая сиденье так сильно, что только хватка на руле удержала Элизабет от падения. С протестующим ревом ствол пушки качнулся на несколько метров влево. «А теперь вверх». Она потянула за соседнее колесо, и дуло поднялось. Остался лишь рычаг рядом с ее бедром. Должно быть, это то, что заставляло пушку сделать залп.
Кнут Натаниэля взлетел, готовясь нанести удар. Однако тот не последовал. Чародей стоял неподвижно, глядя вверх на малефикта, склонившегося над ним. Сердце остановилось, когда она вспомнила застывшее выражение его лица там, в склепе.
– Шевелись же, – подумала Элизабет. – Борись.
В наступившей тишине лес словно выдохнул. Ветер закружился над крепостным валом с таким отвратительным запахом разложения, будто исходил изо рта трупа. Ветки гнулись. Заскрипели кроны деревьев.
Голос прошептал:
– Торн…
– Не слушай его! – вскричала Элизабет. Пульс бешено застучал, когда она продавила рычаг вниз.
Грохочущий звук наматывающейся железной цепи раздался изнутри машины. Дуло содрогнулось и покраснело, а пушка отскочила назад, сотрясая зубы и вызывая онемение в руке Элизабет до самого локтя. Каким-то чудом девушка не отпустила ее.
Затем последовал тонкий высокий свист, после чего глухой стук. Она встала, хватаясь за колесо, чтобы удержать равновесие. Зеленый свет сиял вокруг пушечного ядра, застрявшего в груди
