Увиденное напомнило Заре ситуацию, пережитую много лет назад. Это была не первая потеря в жизни Зары Сафаровой. Как и тогда, перед ней лежал близкий ей человек. Как и тогда, она сначала глянула ему на грудь, чтобы убедиться, что он не дышит. Как и тогда, зрелище абсолютно недвижимой груди, больше не набирающей кислород, поразило Зару своей страшнотой. Точно, как и тогда, она растерялась и не знала, как себя вести в данной ситуации. С виду Зара казалась абсолютно спокойной. Однако только она одна знала, что это затишье перед бурей. Ей казалось неуместным голосить и рыдать от горя перед всеми этими людьми, как это делают в кино. Она, как и тогда, загнала свою боль подальше, чтобы пережить её наедине.
Зара наклонилась к уху Никиты и прошептала так тихо, чтобы «услышал» только он:
— Ты тоже видел Космос, да? Погладь Рамзеса за меня…
Девушка почувствовала, как крепкие мужские руки подняли её с пола. Она бросила последний взгляд на лицо бывшего мужа, мысленно произнесла про себя почему-то неприятно поразившую её фразу «Спи спокойно!» и отдалась руководству Майкла, не желая решать, что нужно делать дальше. Он крепко обнял её за плечи и повёл куда-то вперёд. Затем они сели в одну из машин, и Зара увидела, как в окне в последний раз мелькнул и остался позади таинственный карпатский замок.
…………………………………………………………………………..
Зара Сафарова потихоньку начинала возвращаться к реальности уже в больнице, когда Майкл протянул ей стаканчик ароматного горячего капучино и пару круассанов с шоколадом. Она с удовольствием всё съела и ощутила долгожданный прилив сил и желание жить дальше. Это была Зарина особенность, которая ей в себе нравилась: ничто, кроме плохого самочувствия в плане тошноты, не могло повлиять на её аппетит.
По правую сторону от Зары сидели Лиза и Саня, а по левую — Артём. Майкл и братья стояли немного в стороне и что-то негромко обсуждали, а усталого и неразговорчивого Мурата расспрашивал о случившемся дядя Карим.
Их всех уже допросили сотрудники милиции, и в данный момент в своих палатах показания давали Диана и инспектор Петренко, которые, к счастью, «проснулись» сразу по приезду в больницу. Единственной проблемой оставалось здоровье Даны, которая до сих пор не пришла в себя.
— Как вы доехали? — спросила Зара у Лизы, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей.
— Нас троих и Мурата Дианин папа привёз, — рассказала Лиза. — А мама ехала с Дианой и инспектором на скорой.
— А мы с братьями все в одну машину влезли. Вшестером, — захотелось продолжить разговор Заре. — Я у Майкла на руках сидела.
— А Лена с Даной на одной скорой ехали, прикинь!
— Где, кстати, эта Лена? Её уже отпустили?
— Да, накачали успокоительными и сказали валить. Щас сидит в холле сама, бедная, видно, думает, как домой добраться. Её сестру так и не нашли, — сообщила последние новости Лиза.
— Офигеть. А МС?
— Его тоже не нашли.
— Пипец, в общем.
В этот момент из палаты Дианы вышло двое милиционеров, и до друзей донёсся обрывок их разговора:
— Оба утверждают, что ничего не помнят. Якобы вчера утром проснулись, вышли из комнаты, а дальше — как отшибло.
— Борисенко очнулась? — спросил один из сотрудников милиции у проходящего мимо доктора.
— Да, минуту назад пришла в себя.
— Ура!!! — одновременно вскочили с мест Зара и Лиза. — Можно к ней зайти?
— После нас, — остудил пыл подруг один из милиционеров. — Может, хоть она прояснит, что случилось с Динаровым. Потому что этот ваш турецкий товарищ наплёл нам про каких-то монстров, чёрти-шо вообще. То ли у него с русским не ахти, твоя моя не понимать, то ли вы там его чем-то накурили, я не знаю.
Минут через десять милиционеры вышли из палаты Даны с недовольными лицами.
— Ну и шо мне, блять, в протокол писать? — возмутился более разговорчивый из них. — Пришли большие гусеницы и погубили молодого пацана? Тут, блять, Малдера и Скалли нужно вызывать.
— Можете заходить, — обратился к подругам второй.
Лиза куда-то отошла, поэтому Зара вошла в палату к Дане сама. Болезнь ничуть не повлияла на красоту Зажигалки, а даже наоборот: бледность и слегка уставшие глаза придавали ей особой прелести. После обмена приветственным поцелуем в губы по традиции, на которую не повлияло даже физическое состояние Даны, Зара сразу же заговорщицким шёпотом задала мучающий её вопрос:
— Ты тоже их видела?
— Кого? Ментов?
— Бля, нет! ГУСЕНИЦ!
— Видела.
И Дана сбивчиво рассказала историю о том, как они пошли искать Зару, как встретили Лену, как к ним пристали «охранники замка» и в них «непонятно какого хуя» стрелял инспектор, как они сбежали и прятались, как Лена ушла, и на них напали гусеницы, вышедшие из дырки в полу, ранили Никиту, как она пыталась договориться с «охранником», и как Никита спас ей жизнь. Про попытку самоубийства Дане рассказывать было стыдно.
Зара в свою очередь правдиво рассказала о своих приключениях, о загипнотизированных Диане и Лёше, о Борисовиче, водителе серой Шкоды и о том, что она узнала о Яланах.
— То есть вы с Муратом, получается, святые? — спросила Дана. — Раз вас Яланы не тронули.
— По ходу да. Ну, или сумасшедшие. Во что мне больше верится, потому что не успела я выйти из замка, и уже соврала, — попыталась принизить своё великолепие в глазах Яланов Зара, чтобы Дане не было обидно. — Кстати, Юлю так и не нашли.
— Не переживай. Её, скорее всего, сожрала гусеница. Я видела, как она сидела позади неё.
— Да ты что?!
— Да. А Антона Храмова жалко! — расстроилась Дана. — Не могу в это поверить.
— Пиздец, поездочка. Отметили мою днюху.
— Мда уж, — согласилась Зажигалка и показала подруге свою рану в животе, заклеенную повязкой.
— Выздоравливай, друг, — посочувствовала Зара и затем спросила: — А Мурат что об этом всём говорит?
— Ой, пиздец, — вмиг помрачнела Дана. — Оказывается, мы когда были на чердаке, я ему всё рассказала: и про то, шо у меня была куча мужиков, и про хачей, и про то, шо Антон не мой брат… Я-то этого всего не помню, я по ходу бредила. Теперь не знаю, как он на это всё отреагирует. Где он, кстати?
— В коридоре, с моим дядей разговаривает.
— Мммм, папа Майкла приехал? Твой будущий тесть? — слабо улыбнулась Дана.
— Бля, молчи, — зарделась Зара. — Кроме тебя никто не знает.
— Молчу, молчу, — успокоила подругу Дана, а затем тяжело вздохнула. — Так хуёво на душе, я тебе не могу передать. Больше всего за Никиту хуёво. До сих пор перед глазами стоит это всё.
— Ничего. Значит, такая Судьба. Считай, что Бог тебе дал второй шанс. И за Мурата не парься,
