— Г-говорит, Петя, — прошептала она. Надежда, словно лучик солнца в дождливую погоду, засветилась в сердце. Ведь Петя не стал бы с таким шутить. Значит… у него есть веские основания о таком говорить.
— Те часы, которые ты мне подарила. Я уже говорил, это и не часы вовсе! Но я понял, что это!
— Что за часы?
— Вот! — чаур выложил на журнальный столик коробочку со Степкиным подарком, — твой прадед назвал их «украденной минутой» и я, полистав кое-какую литературу, нашел, что это за штука. Это своего рода машина времени. Стоп-кадр, длительностью шестьдесят секунд, в которые можно изменить…
Сказанное было сродни взорвавшейся минной бомбе. Как минимум у женщины в голове, точно что-то взорвалось. Она оглохла. Мужчины о чем-то горячо спорили, ходили туда-сюда по комнате, жестикулировали, кричали. А она глядела на них, как контуженная и никак не могла выбраться из этого состояния.
— Это большой риск! — первые слова, которые дошли до ее сознания, — мы не знаем, как обернется действительность, если мы изменим прошлое! — да, Никита из них был самым мудрым, — не думайте, что я не сожалею об Апгрейде, но! Мы не просчитаем все ходы наперед. Мы даже не знаем, как толком это работает!
— Согласен, Никита! — ответил чаур, — и мы не будем торопиться, времени-то полно. Но это шанс и нельзя его не использовать.
— Боже, неужели… неужели мы и правда сможем…
— Погоди, Панни! Не смей надеяться! — вскричал Митя, — будет больно разочаровываться.
— Нет, я… просто… подумала… — но дальше договорить не смогла, слишком сильно болела эта рана, по имени Апгрейд.
— Нет, Петр! Я против! — Грозный молчал дольше всех, — и я скажу почему. Не думайте, я не струсил. И пусть почти подох, готов еще раз через это пройти, лишь бы вернуть одного из нас…
— Ну, не совсем так. Медведь нам братом не был! — возразил лесник.
— Он был нам товарищем! — пнул его сапогом Митя, — заткнись!
— Да я что? Уточнил просто! — Степка едва челюсть уронила. Вот это да! Водяник пнул ногой лесника и тот не просто, не бросился с кулаками, а даже ничего обидного в ответ не сказал? Что это, сила братания?!
— Так вот, моя мысль! Нельзя прийти и забрать с того света душу. Огневик не просто так готовил «обмен». Степанида нужна была ему не только в качестве, прости дорогая, тела. Он планировал сделать обмен душ. Мир Мертвых никого не отпускает запросто!
— Точно! — вскричала Степанида, — я такое уже где-то слышала, не вспомню только от кого. Был там какой-то бог, который вызволил свою умершую жену из Подземного Мира ценой своей жизни.
— Это история Велеса и Ягини, — сказал всезнающий Петр, — я тоже ее слышал!
— Да, точно! Так что… наша идея не сработает?
— Это все верно. Но вопрос, каким образом тогда оживили Антона? — не сдавался чаур, — возможно, мы чего-то не знаем? Тонкостей каких, правил, условий?
— А может… спросим у Князя Мертвых? Ну… нынешнего… — теперь подскочила Степка и стала мерить шагами гостиную, как давеча экс-женихи.
— Кстати о нем, Степушка, что случилось, когда загорелась курья? Ты можешь нам рассказать? Тебя украл князь?
— Что?! Нет! Это все Манара! — и Степанида рассказала о своих злоключениях в Подземного мире. О Лапе упомянула поверхностно, в двух словах всего, умолчав о том, что их «родственность» со Степой временная и о том, что обещала ему свидания.
Что сказать. Конечно мужчины долго бранились. Не между собой, на Лапу естественно. И Конечно, забористее всех выражался Гор. Обзывался и клялся расправами, как только доберется до «вонючего зомбока», «облезлого волка», «тухлого трупа» сделает из него «форшмак», «отбивную с глазами», «фазана с хреном». Не завтракал поди.
Славик обзывал Лапу предателем и расстроился, вроде, сильнее всех.
А когда подуспокоились, Степанида продолжила:
— Так что, может спросим специалиста в данном вопросе, на сколько реальна наша идея?
— А ты серьезно веришь, что он оживит соперника? После того, что сделал?! — лесник смотрел на нее как на круглую идиотку.
— Я… ему верю. Он обещал больше никогда не врать мне! — Степка кривила душой. Нет, не верила она Лапе до конца. Но признание, что она может выйти за любого из них уже через месяц, вселяло надежду. Он мог бы скрыть, но не скрыл!
— И тем не менее я голосую против!
— А я думаю, что спросить можно! — проговорил Грозный, — нас это ни к чему не обязывает!
— Да, давайте спросим! Заодно встретимся! — лесник оскалился и хрустнул кулаками.
— Ну уж нет! Я одна пойду!
— Не пойдешь ты одна!
— А вот и пойду! Что, Гор, драки мало было? Уже отошел от вчерашнего? А мне, знаешь ли хватило!
— Стоп! — крикнул Петр, — предлагаю компромисс! Степушка, давай мы пойдем все вместе, мало ли что? Вдруг с Прохода снова нечисть побежит?
— Не побежит! Лука сказал, он там охранника посадит!
— Степушка. Нам спокойнее будет. Мы обещаем тебе не вмешиваться. Хочешь, пообещаем молчать?
— Я не намерен давать таких обещаний! — рычал Гор.
— Вот и оставайся дома!
— А ты попробуй запри!
— Гор! Гор! — позвал его Митя, — пока ты не дашь слово, Панни Проход все равно не откроет! Не мечи бисер зря!
— Конечно не открою!
— Бля*ь! — выругался лесник и выбежал из дома.
— Он успокоится! — заверил водяник, — пару сосен с корнем выдерет и попустится! — и Степка поразилась, когда эти двое успели найти общий язык?
«Чудо-чудное, диво-дивное»
— Так, вы хорошо помните, что мне обещали? Ближе двадцати метров не подходить, матерными словам с расстояния не бросаться?! — Степка, одетая в новый пуховик с капюшоном и угги, выглядела как никогда молодо. Просто девочка-подросток, а не вчерашняя несчастная невеста.
— Но в случае непредвиденной ситуации мы вмешаемся! — кто бы сомневался, последнее слово должно остаться за лесником.
Новоявленная ягиня, склонившись, смахнула грязь и прошлогодние листья с Прохода, безошибочно найдя нужное место. Еще даже следы ботинок Лапы снегом не запорошило.
— Лука! — крикнула она в дыру и ойкнула, когда оттуда вылезла косматая голова с рогами.
— Хто тама? — прорычало существо, правда совершенно не зло, скорее пытливо.
— Это я! — промямлила Степанида, — мне Лука нужен!
— Я кликну! — закивала голова и скрылась в проходе.
— Во дела! И правда охранника посадил.
* * *— Веночек, что случилось? — Лапа выпрыгнул из Прохода минут через десять. Одет он был иначе, чем два дня назад, в шикарный бархатный камзол, белоснежную рубаху, вот только брюки и ботинки остались прежними. Не так просто расставаться с привычками.
Степка обернулась. Замерили, глядя друг на друга.
Красив был, зараза. Отдохнувший, посвежевший. И ему удивительно шел черный камзол с… золотыми черепами.
— Отлично выглядишь! — первым заговорил мужчина, — только прежняя прическа тебе шла больше! — сказал мягко, нежно, но в глазах застыла невысказанная тревога.
— Ты тоже.
— Что произошло вчера? — Лапа двумя шагами уничтожил расстояние между ними, притянув к себе за талию, — я чуть не рехнулся от переживаний. А потом ты вдруг успокоилась. Что это было?
— Да так, поспорила кое-с-кем, — Степка испуганно
