— Зато, ты побыл наедине с сыном, это важнее всего, — Лида смотрела на морские волны, — судьба лучше нас знает, что надо делать. Ничего в этой жизни не происходит случайно, во всем свое предначертание и свой смысл.
— Ты права, — Алексей тоже смотрел на море. В темноте ночи волны не было видно, зато хорошо слышался их шум, — я только вчера понял, как я люблю сына, и как он мен нужен. Я действительно рад, что все так случилось — эта буря, шторм. Так хорошо мы рыбачили, разговаривали, спали в пещере рядом. Там такое отличное место: камни, обрыв и пещера в скале. Ни волны, ни дождь в пещеру не попадают, тепло и сухо. Костер жгли, ушицу варили, в глине рыбу запекали. Со специями — такая вкуснотища. Жаль, что вы не попробовали, девочки были бы в восторге. Сблизились с сыном очень сильно, рассказывали все, как самые близкие друзья. Я просто счастлив, как отец. Понимаешь, как-то я все время один, друзья, случайные женщины — это не в счет. А теперь, я обрел сына, прямо, как по "Библии". Эта встреча с тобой, дорога к скале Катрине, блуждание по лесу, дом горца — как предначертание свыше. — Мужчина помолчал. — Все хочу спросить, а почему ты вчера утром так странно меня разбудила, кричала громким шепотом: "Они приехали, как ты мог?"
— Я, — Лида думала, как объяснить свое поведение, признаться, в своих подозрениях было стыдно, — просто, сама не пойму, почему я так напугалась этой машины. У меня болела голова, и мне приснился страшный сон, но, я его уже не помню. А когда проснулась, еще эта машина, видимо, у меня что-то переклинило.
Некоторое время они молча сидели рядом, созерцали окружающую красоту: бушующую стихию моря, огни кораблей вдали, редкие звезды среди расползающихся туч на небе. Из распахнутых окон прибрежного ресторана, зазвучала веселая кавказская песня. Алексей вытащил из внутреннего кармана ветровки небольшую бутылочку, а из кармана два пластмассовых стаканчика и две большие груши. Он открыл вино, налил в стаканчики, один подал Лиде.
— Давай, по-взрослому отметим наше расставание, — смущенно начал он, — вот груши, кстати, мытые и очень сладкие, — он еще раз посмотрел на волны и начал проникновенным голосом.
— Понимаешь, — в отсвете огней с набережной, его глаза блестели, а огоньки, вспыхивали, как искры, — встреча с тобой круто изменила мою жизнь. Я как будто очнулся от долгого и томительного сна: жил как-то не так, работал, гулял, пил иногда, а, настоящая жизнь проходила мимо. И только сейчас, общаясь с тобой, девочками, сыном я понял, что истинная ценность — это семья, дети, дом, взаимопонимание и любовь. А все остальное мелочи, ничего не значащие мелочи. Давай пригубим это вино за нашу встречу, за нашу любовь, за наших детей, за наше расставание завтра и за нашу будущую встречу. Я верю, что она обязательно состоится.
— Я тоже стала другой, — ее голос тихо звучал, — как-то сильнее и увереннее. Раньше из-за каких-то вещей я обижалась, и всегда комок подступал к горлу. А сейчас, жизнь, кажется проще и интереснее, и тратить время на обиды — просто ни к чему.
Они чокнулись стаканчиками, выпили и горячительные напиток побежал по жилам, зажигая пламенным огнем души, тела и желания. Ни огонька на пляже, ни одной души, только двое в бунгало. И огромная любовь, сильная и бушующая, как разъяренные морские волны.
Глава 18
Однажды, Псезуапсе приехала домой очень опечаленная. Разнуздала своего Буу, зашла в дом, села у очага и заплакала.
— Что случилось, Псезуапсе? — спросил Бикишей.
— Пришел грустный час для меня и все испов, мой отец умер, — ответила жена, — я похороню его в спыунэ, чтобы Дух мудрого Псэуна, не отправился в подземное царство, а вошел в каменный дом и остался там жить вечно. Этот камень передает разговор, я смогу приходить и разговаривать с отцом. Я уверена, что отец будет мне отвечать.
— Хорошо, — согласился Бикишей, — похорони его в спыунэ. Этот камень умеет говорить и впитывать мудрость. Псэун — самый мудрый жрец испов. В доме будет вечно жить дух жреца. Каждый исп сможет попросить совет у Духа старого Псэуна и получит мудрый ответ.
Горько плакали все испы, провожая в последний путь Великого жреца. По желанию Псезуапсе похоронили великого мудреца в каменном доме, что построил Бикишей. Камень впитал всю мудрость верховного жреца Псэуна и стал обиталищем души Великого Старца. Так не ушли из племени мудрость и знания Псэуна. Очень любил Псэун свой народ, и, даже умирая, не покинул он маленьких испов, остался вечно жить в спыунэ.
И все испы, у кого возникали вопросы, шли к каменному дому Псуэна, разговаривали с ним, как с живым, и получали мудрые советы. Дух мудрого старца всегда помогал своему народу.
Но, помогал Великий старец только тем, кто приходил с чистыми помыслами, а злым и хитрым не давал ответа.
Прошло много лет, после смерти жреца Псуэна. Не было больше такого мудрого жреца среди испов. Каждый из них начал считать себя мудрецом, и похваляться друг перед другом, а потом испы начали спорить, кто умнее. Гордые маленькие люди забыли обращаться к Богам, а, похвалялись, только собой. Они посчитали себя равными богам Ошхамахо. Как не старалась помирить свой народ Псезуапсе, не смогла. Она говорила, что может прийти Большой огонь и погубить всех испов, но они не верили ей, а только смеялись.
Услышал об этом Создатель Вселенной Тха на горе Ошхамахо и разозлился на испов. Нагнал на горы черные тучи и посыпался на землю белый хлопок. Когда он покрыл страну испов на два метра, загремел гром, засверкали молнии и своими искрами подожгли белую вату. Пришел на страну Большой огонь, о котором предупреждала всех Псезуапсе.
Почти все испы погибли в том пожаре. Выжили только те, кто успел укрыться в каменных домах Бикишея. Спаслась и Псезуапсе с детьми. Пока полыхал огонь, смелая женщина говорила, с трясущимися от страха, испами, что это гнев Бога Тха с горы Ошхамахо, за зазнайство испов. И испы в других домах слышали ее, так как камень, из которого Бикишей построил дома, умел говорить.
Три дня полыхал огонь в стране испов. Взмолились тогда испы, закрытые в спыунэ, начали просить вездесущего Бога души Псатха, чтобы помог он им спастись от гнева грозного Тха. Клялись испы, что будут жить очень тихо, что никто их даже и
