– Я шучу.
Её тело расслабилось. На мгновение я вернулся воспоминаниями в ее старую комнату, где я дразнил ее. Мое желание к ней усилилось. Мне нужно было уезжать.
– Ладно, я пойду и дам тебе отдохнуть. – Мое тело отказывалось двигаться. В какой–то момент я хотел рассказать ей все, но сначала мне нужно было увидеться с Шарлоттой и моей семьей.
– Хочешь остаться и провести вместе время? Мы могли бы взять несколько фильмов напрокат и заказать пиццу? – Она хотела, чтобы я остался здесь, но боялась до конца признаться. Меня убивал мой отказ.
– Мне правда необходимо выполнить несколько дел сегодня.
– О, хорошо, может быть, как–нибудь в другой раз.
Я всегда чувствовал себя ужасно, видя разочарование Энни. Я подошел к двери, зная, что в любую минуту мои стены рухнут.
Я едва не забыл спросить ее об ужине.
– Я хочу пригласить тебя на ужин сегодня вечером.
– Хорошо.
Этого было достаточно, и я пришел в восторг.
Ужин с Энни!
Лучший. День. В Жизни.
Я улыбнулся.
– Я заеду за тобой в шесть.
Она потеряла дар речи, и это заставило меня немного рассмеяться. Мне потребовались все силы, чтобы покинуть ее и вернуться к своей машине. До шести часов оставалась целая вечность.
********
Я вошел в сестринский клуб Шарлотты, когда одна из ее сестер проходила мимо.
– Шарлотта в главной комнате, – сказала она, поднимаясь по лестнице.
Я подошел к ней и обнаружил, что она пьет кофе и разговаривает с другой девушкой.
– Привет, Шарлотта, мы можем выйти и поговорить? – Я хотел покончить с этим.
Обе девушки уставились на меня.
Она подняла подбородок и ответила так, как в точности сказала бы моя мама.
– Мы можем поговорить здесь.
– Я бы предпочел поговорить наедине.
Она окинула меня взглядом с головы до ног. Выражение её лица стало мрачным, когда она закончила осматривать меня.
– Хорошо.
Мы вышли за дверь и остановились во дворе.
– Если ты пришел сообщить мне, что изменил, я не удивлюсь, но знай, что я не потерплю такого поведения в будущем. Развлекайся и предавайся распутству, или как ты это называешь, но не делай это так открыто. Помни, когда мы поженимся, я этого не допущу. – Ее поза и тон голоса были так похожи на мою маму, что это нервировало. В таком странном мире жила моя семья, и Шарлотта вписалась бы в неё. Она знала, как это работает.
– На самом деле я пришел, чтобы закончить наши отношения.
– Что прости?
– Я больше не хочу быть с тобой.
– А с ней? – Шарлотта уперла руки в бока, разговаривая со мной, словно я был просто ребенком.
– Да, – я не хотел лгать ей. – Между нами ничего не было, но будет, поэтому мне нужно поставить точку в наших отношениях.
– Твоя семья никогда не одобрит ее, – ее тон раздражал меня, но это дало мне представление о моем будущем, если я останусь с ней. У меня были бы отношения, как у моих родителей.
– Это не имеет значения.
Она рассмеялась, что больше напоминало хихиканье.
– Кома все–таки повредила твой мозг.
Я сказал все, что мне было нужно и больше не собирался стоять там, поэтому произнес:
– Прощай, Шарлотта.
У меня честно не было ответа на вопрос, примет ли моя семья когда–нибудь Энни, но я знал, что они никогда не откажутся от меня за то, что я люблю ее.
Я вернулся к машине и сел в неё. Я не оглядывался, когда уезжал, я даже не знаю, стояла ли Шарлотта там. Ее гордость была ранена, но я знал, что с ней все будет в порядке. В университете было множество других богатых парней, которых она сможет встретить.
Я сомневаюсь, что через несколько лет она вспомнит о нашем коротком романе.
Поездка в дом моих родителей дала мне время подумать и поразмышлять о последних двенадцати годах. Никто не должен подвергаться восьмилетней коме, особенно родные. Интересно, проснись бы я раньше, встретил бы я Энни. Странно было думать об этом. Восстановление бы прошло гораздо проще. Мне не пришлось бы тратить первый год на интенсивные сеансы физиотерапии или проводить все эти дни с репетиторами. Я бы посещал частную школу, где все ожидали бы, что я стану лучшим в своем классе. Все мое свободное время было бы потрачено на учебу. Мои культурные мероприятия были бы основаны на «важности», как уверяла моя мама.
Отношения, которые у меня были с моими братьями и сестрами, были бы такими же. Ашер и я держались бы на расстоянии. Алексия всегда старалась быть лучшей, и я сомневаюсь, что часто бы ее видел. Она не была эмоциональным человеком, более отстраненной, как наша мама, но я знала, что она беспокоилась. В конце концов, она посвятила свою жизнь неврологии. Интересно, если бы я так долго не был в коме, то в какой области она могла бы себя найти. Не было никаких сомнений, что она изменит историю болезни, я никогда не встречал кого–то с таким страстным желанием. Моя младшая сестра Элис и я не изменились бы, со своим взаимным чувством обожания, с той лишь разницей, что я мог бы наблюдать, как она растет.
Мысль никогда не встретить Энни сжигала дотла, и мгновенная боль, которую я испытал, доказала, что я ничего бы не изменил. Последние четыре года ада стоили того. Никто не мог понять нашу связь, преданность, которую мы чувствовали друг к другу. Немногие имеют возможность такого открытого общения, такого слияния душ. Энни была для меня больше, чем друг или даже любимая. Все было гораздо сложнее.
Я даже не заметил, как припарковал машину перед домом моих родителей. Я позвонил в дверь, и горничная быстро открыла ее.
Я вошел в дом.
– Есть кто-нибудь дома?
Почему я не подумал заранее позвонить?
– Ваш отец в своем кабинете, а мать, братья и сестры наслаждаются чаем в саду.
– Спасибо. – Я направился в кабинет моего отца и постучал.
– Входите, – его голос звучал нетерпеливо и раздраженно, когда его беспокоили.
Я просунул голову в кабинет.
– Эй, пап, мне нужно поговорить со всеми. Ты не мо бы выйти со мной на улицу, где мы все сможем поговорить?
– Ты понимаешь, как расстроена твоя мама?
– Да, именно поэтому я здесь. Мне нужно извиниться.
– Хорошо, я пойду с тобой.
Мы прошли в сад к столику с чаем. Моя мама и Элис обустроили его вместе, когда сестра была маленькой. Мне очень нравилось, что мама всегда готовила чай
