- Да, наверное, - она сконцентрировалась на демоне, чтобы больше не видеть ничего, - только не для меня.
- Я не собираюсь здесь никого мучить, - произнес он.
- Тогда что мне делать?
- Выпей, - протянул он ей грубый кусок стекла с мутной жидкостью.
- Не хочу, - Лили упрямо покачала головой.
- Пей, у тебя нет другого выбора, - он поднес стакан еще ближе к ее лицу, - пей и перестанешь видеть страшную реальность.
И вновь взглянув на трущиеся тела и содрогнувшись, Лили сделала глоток.
Коротко стриженый блондин с широкими плечами и узкими бедрами лежал в куче тел рядом с ней, лениво забросив ногу ей на бедро. Она отбросила ногу и с трудом выбралась из кучи. Все тело ныло, словно после бесконечных упражнений.
- Неплохо было, да? - блондин приоткрыл глаза и наблюдал за выражением ее лица. - Съешь ягод, крошка, и тебе сразу станет легче. - Он протянул ей веточку с незнакомыми красными ягодами. Не обращая на него внимания, она двинулась по показавшемуся ей знакомым маршруту и дошла до озера, со спадающими в него со скал водопадами. Улыбки молодых людей, резвящихся в воде, блаженные лица спящих - что-то не давало ей покоя. Для того чтобы понять, ей нужно было сделать что-то неправильное. Нужно было вырваться. Она не понимала, почему так настойчиво звенит в ее голове эта странная мысль, но единожды возникнув она уже не умолкала: вырваться-вырваться-вырваться. Тогда, цепляясь за ветки кустов, обдирая цветы и не сожалея о них, она забралась на самый верх скалы, к началу водопадов, и взглянув на блюдце мира, расстелившегося у ее ног, с юношами и девушками, спящими и бодрствующими, распахнув руки, бросилась вниз.
- Какого проклятого, - услышала она ругательство, а потом все исчезло.
Они все были исхудавшие до невозможности. Кожа да кости, только никто не умирал, потому что они уже умерли. Толпы мучеников бродили от места к месту в поисках хоть чего-нибудь. Когда кто-то из них в очередной раз отчаивался, тогда падал на четвереньки и припадал к огненной лаве, текущей в разломах между камней. Что было страшнее: боль от раскаленной жидкости, текущей по пищеводу или боль от ставшего невыносимым голода. Временами кто-то пытался есть почву у них под ногами, но она камнями ложилась в пустые желудки, вызывая мучения и рвоту. Лили не знала, сколько еще они будут метаться по пустыне, когда это все началось и закончится ли. Но заметила, что иногда в небе появлялись мелкие существа, похожие на летучих мышей, и с высоты своего полета наблюдали за людьми.
- Я так хорошо ел, у меня было все, всего в избытке, - простонал человек рядом с Лили, падая на колени.
- Подымайся и иди, иначе тебя заклюют эти, - произнес старик, подталкивая упавшего и указывая рукой в небо на неясные силуэты.
- Да пусть заклюют, - выдохнул тот.
- Если ты надеешься сдохнуть, то ты не сдохнешь, это просто еще одна пытка.
- Да за что же это все? - он воздел руки к небу.
- За избыток, - ответил старик, и больше не трогая его, поплелся за остальными.
- Разве он виновен, если у него был избыток? - спросила, догоняя его, Лили.
- Виновен, что не раздал его, - ответил ей старик. - Беда многих здесь - жадность. То, что блага и удовольствия материальные ставили выше духовных.
- А вы?
- А я думал, что еще успею раздать, - горько усмехнулся старик. - А ты чего тут? - Он внимательно посмотрел на девушку. - Богатый муженек? Жила - не тужила?
- Я? - Лили едва не остановилась от такого абсурдного предположения. Она за всю свою жизнь состоятельных людей видела разве что по телевизору. А так, за ней ухаживали лишь бедные студенты в институте и цеплялись вечно какие-то печальные алкоголики.
- Вижу, промахнулся, - заметил старик. - Поесть любила? - он окинул ее оценивающим взглядом.
Лили не удержалась, чтобы не посмотреть на свои худющие руки, точащие из-под оборванной заношенной одежки.
- Ты сейчас-то не смотри, - ухмыльнулся собеседник, - сейчас мы все здесь балерины.
- Хоть сейчас, хоть раньше, - она вспомнила, как они месяц ели одну овсянку, потому что закончились деньги и никто не мог найти работу.
- Странно как-то, - заметил старик, - и жадности в тебе я не ощущаю, сколько ни смотрю.
- А вы смотрите? Зачем вам это? - спросила она. - За нами и так сверху наблюдают.
- Полезно знать, что от кого ждать, когда расклады изменятся.
- Какие расклады? - Лили смотрела на старика широко раскрытыми глазами.
- Я ведь не за дурака при жизни все свои излишки получил, - произнес он. - Время от времени тут появляются птички более высокого полета, и бросают хлеб наш насущный... только это один шанс на всех.
Лили продолжала смотреть на него, ничего не понимая.
- О чем вы?
- О чем- о чем, ты что, не знаешь, что такое хлеб?
- Знаю. Но им же все равно не наесться надолго, даже если так.
- Кто хлеба того вкусит, тот возносится, - ответил он, задумчиво глядя вдаль.
- Так почему бы не поделить его на всех? - с надеждой произнесла Лили.
Старик затрясся от смеха.
- Кто здесь по-твоему намерен делиться? - спросил он. - Стоит им только появиться, как люди сходят с ума, тут-то и начинается настоящая бойня. Пальцами выцарапывают друг другу глаза. То, что мы все здесь бродим голодным стадом - еще только цветочки.
- А если отказаться от бойни?
- Отказаться, говоришь? - старик прищурился. - Допустим, хотя мне такого не приходилось видеть. И что? Один слопает хлеб и сдохнет с непривычки. Такое уже тоже было, правда, никто не отказывался, тот сам до него дорвался в борьбе.
- Но зачем тогда те, кто дают хлеб, дают так много?
- Они же верят в лучшее в людях, хотят спасти больше.
Лили тяжело вздохнула.
- Посмотрим, как ты откажешься, когда это случится. - Он затрясся от смеха и пошел прочь от Лили.
Все случилось неожиданно. Однажды их надсмотрщики в небе как-то особенно громко загалдели и засуетились, сбившись в единое облако, а затем появился луч света, и хлеб полетел вниз на сухую землю. Десятки рук взметнулись вверх в жаждущем жесте, но они так желали его, так боролись, подпрыгивая и отталкивая друг друга, что хлеб отлетел и упал прямо у ног стоящей в стороне Лили. Толпа замерла, глазея на нее, не в силах сдвинуться с места, прикидывая, сколько времени потребуется им, чтобы сократить до нее расстояние, и сколько понадобится ей, чтобы проглотить его. Но она стояла какое-то время, как вкопанная, совсем не просчитывая, как побыстрее проглотить хлеб, пока до нее не добежали остальные, а просто глядя в их лица, а затем наклонилась, но как-то неспешно и мягко, без жадности подняла хлеб с земли и стала ломать его на части. Люди, словно загипнотизированные смотрели на нее. А затем она просто пошла к ним с ломтями в руках, и сама протягивала каждому кусочек. Они принимали молча, запихивали в рот, глотали и растворялись в свете и так до тех пор, пока в руках у нее не остался последний ломоть. Тогда ее глаза встретились с глазами старика.
- Кто ты? - он взял из ее рук протянутый кусок.
- Лили, - она улыбнулась ему на прощанье, перед тем как он растворился в воздухе.
Свет исчез, а сотни разъяренных надзирателей ринулись к ней сверху, и она утонула в шелесте их крыльев.
