========== Пролог ==========
Зимний сидел на крыше старого трёхэтажного дома, болтал ногами, словно мальчишка, и думал. А подумать было о чем. Не в первый уже раз его жизнь разделилась на “до” и “после”, но сейчас он выбирал дорогу сам. Не шел на войну, потому что призвали; не шел за другом, потому что был обязан ему многим; не шел по приказу Гидры. Сейчас только он сам был кузнецом своего счастья, но пару ему найти будет очень тяжело. Его метка потухла более десятилетия назад, Зимний не знал точно, когда, а тот, для кого она горела, нашелся, слишком поздно, и был вариант: дождаться, когда и его метка погаснет, чтобы можно было начать отношения, которые будут сухие, почти безжизненные, и не только потому, что Зимний разучился любить, почти полностью разучился чувствовать, а ещё потому, что погасшие метки просто не могут зажечь огонь слияния, оставляя просто возможность не быть одному. В этом больше повезло тем, у кого меток не было вообще, они не перегорали, как те, кто не нашел свою пару вовремя. Метка Брока зажглась давно, но все ещё горела, в отличие от метки Зимнего. Судя по меткам, они были друг для друга. Пока Зимний не выгорел, даже не зная о том, что у него есть пара.
А потом было Озарение, чуть не утонувший Стив, покалеченный, но не сломленный Брок, которого Зимний смог вывезти из-под наблюдения остатков ЩИТа и увез в хорошую платную больницу в глуши, туда, где обычно лежали именитые личности, которые не хотели афишировать свои болячки.
Денег хватало, Зимний смог вывести большую их часть в офшоры, чтобы оставить все Броку, сам же… Сам он взял себе немного, но не собирался оставаться в жизни того, кого больше не мог любить. Но и бросить его одного, без пары, заставить выгореть, Зимний не мог, потому что знал, как это больно — больше не чувствовать.
С этого все и началось. Зимний оставил Брока в больнице, пригрозив главврачу, что если с этим важным пациентом случится что-то плохое, он вырежет весь персонал подчистую, а его, главврача, — последним, чтобы увидел, как умирают по его вине невинные люди.
Зимний не знал, где искать, не знал точно, кого он ищет. Но ему нужен был тот, кто горел для Брока. Выйти в своих поисках на Тора оказалось очень тяжело, но Зимний смог и это. Громовержец выслушал Зимнего, покачал головой и исчез, так ничего не сказав. Зимний не возлагал на него больших надежд, он искал дальше, когда Тор сам нашел его.
— Здравствуй, Зимний, — пробасил он. — Хеймдалль не нашел никого, кто бы горел в видимых ему мирах.
Зимний качнул головой в знак того, что понял, и уже думал, что Тор уйдет, когда тот почесал бороду, и продолжил.
— Но Хеймдалль не способен видеть прошлое и будущее, может быть, ты найдешь того, кого ищешь, там. Не бойся потревожить прошлое, все, что случилось — уже случилось. Оно неизменно. Так говорит мой брат.
Зимний кивнул, принимая информацию к сведению, и ушел, не прощаясь. Больше они с Тором не виделись. И, Зимний надеялся, никогда не увидятся, Тор был слишком живым для Зимнего.
С этого разговора все и началось. Зимний рыл землю, перелопатил все доступные документы Гидры, которая отслеживала большую часть всяких колдунов, ведьм и прочей магической шушеры. Кто-то Зимнему не подходил сразу, с кем-то он встречался, а кто-то давным-давно гнил в могиле. Но что для обычного человека непосильная задача, то для Зимнего Солдата просто сложная. Он появлялся у Брока раз в пару месяцев, следил за его выздоровлением, оплачивал счета, улыбался Броку, но… Брок видел, что тот, кто мог быть его парой, уже выгорел, и от этого он закусывал губы, не обожженные только каким-то чудом. Брок мечтал выгореть, но метка пылала на руке, говоря о том, что где-то еще живет его пара. И Зимний собирался сделать все, чтобы эту пару найти и притащить пред ясны очи Брока, чтобы они загорелись в огне слияния.
Зимний не знал, как это — гореть. Их с Броком прикосновения друг к другу были обычными, но Зимний дал себе слово, что Брок узнает, как касаться своей пары.
Кто-то мог бы скитаться по миру наудачу, но у Зимнего был план. Он ездил по свету, окучивая колдунов и ведьм, гадалок, знахарок и магов всех мастей. Верил ли он в успех своего мероприятия, он и сам сказать бы не смог. Зимний понимал, что может потратить на это годы, но он должен был успеть, пока не выгорел Брок.
Следующий колдун, к которому Зимний собирался направиться, жил в мексиканской глуши, такой, в которую не водил даже опытный следопыт. Это было где-то в районе вулкана Орисаба, у Зимнего даже координат внятных не было, но он собрался и пошел, потому что был обязан Броку. Считал ли так же сам Брок, Зимний у него не спрашивал. Они вообще на эту тему не говорили. Да они вообще мало говорили. Оказалось, что восстанавливающемуся Броку было почти нечего сказать молчаливому Зимнему Солдату, кроме благодарности, но и этого не было нужно, все читалось в желтых, сейчас каких-то тусклых глазах.
Зимний шел и шел, неустающий, почти машина, а выгоревший, так и совсем машина. Зимний поднимался по лесистым склонам, так высоко, где только мог жить человек, и наконец набрел на хижину, в которой никого не было. Он сел у входа в хижину по-турецки и, прикрыв глаза, принялся ждать, вслушиваясь в мир. Он ждал три дня, пока наконец хозяин хижины не решил прийти к нему.
— Вижу, нужда привела тебя ко мне, — на английском, с сильным испанским акцентом сказал он — молодой парень в длиннополом одеянии яркого цвета, такого запросто увидишь в лесу или в любой другой местности. — Говори, что тебе нужно.
Зимний поднялся, посмотрев в пустые бельма глаз, подумал, но понял, что это именно тот, кого он искал. И этот почти мальчишка и есть колдун, поисками которого он занимался. Его метка, давно выгоревшая, шрамом отпечаталась на смуглой коже правого предплечья. Зимний подумал, что они поймут друг друга.
— Я ищу человека, который горит для того, для кого горел я, но не успел, — не очень представляя, как озвучить свою просьбу, сказал Зимний, хотя много раз прокручивал этот разговор у себя в голове.
— Зачем? — спросил колдун.
— Ты знаешь, что значит выгореть, — не спрашивал — утверждал Зимний. — Я не хочу для него этого.
— Похвально, — наклонил голову к плечу колдун. —
