Все было готово, но до двенадцати еще далеко. По программе, как меня просветили женщины, сначала будет просто легкий ужин, начало которого в девять часов, а потом пойдем во двор, и будем развлекаться, жарить мясо на большом стационарном мангале, гулять по округе, чтобы потом снова сесть за стол за полчаса до наступления Нового года.
От тепла камина, вместе с горячим глинтвейном, который давно разлился теплом у меня в груди, меня немного «повело». Как бы не напиться, на голодный желудок, этот глинтвейн очень коварный… Его приготовили из красного вина, почти черного, и выдержанного. На вкус сорта каберне. Явно местное, из запасов Тиграна, который за эти месяцы проверил всю округу.
Пока так сидел и расслаблялся, к столу потянулась вереница подавальщиков, которые по очереди стали ставить блюда. Первые два из них были с фазанами, целиком зажаренными в духовке. Потом на стол отправилось блюдо с салатом, вроде похожего на оливье, блюдо с греческим салатом, две чашечки с соусом. Сыр поставили двух сортов, и все их собственного приготовления, старые запасы с того мира давно закончились. Зато колбас твердого копчения, всяких мясных нарезок, частично собственного приготовления, на двух широких тарелках представлено было много. Маринованные овощи, грибы, оливки из банок. Ну и минеральная вода в стекле, как обычно. Никакой пепси-колы и тому подобного. У нас давно запрет и детей к этому приучаем.
Последней в зале появилась наша бабушка, и первым делом зажгла свечи. Сразу бокалы из чешского стекла заиграли в отблесках их близкого пламени.
Настроение сразу поднялось, организм сразу откликнулся на открывающийся вид, и я поднялся с уютного кресла перед камином и поспешил к столу.
Народ уже сидит, и Алия с Лейлой знаками показывают на мое место, между ними. Обе в свободных легких штанах и блузках свободного покроя, которые никак не скрывают заметно округлившиеся формы. У Лейлы живот будет побольше, и бабуля пророчит ей мальчика, а у Алии он меньше. Обе сидят спокойные и довольные собой, с легкими улыбками на лицах. Теперь мы их всячески опекаем и ограждаем от тяжелых работ и ненужных огорчений.
Все хозяева побывали перед нашим приездом в бане, Георгий с Тиграном и Рашитом вышли последние, и еще не отошли от горячего пара. Сидят чистые и румяные, как младенцы.
— Первое слово — бабушке Ане! — торжественно произнес Тигран, после того, как они с Георгием на пару поделили обоих фазанов, и разложили по протянутым тарелкам. Одного теперь на такую компанию мало.
— Сижу я, сморю на вас, дорогие мои, и вид этот мою душу размягчает… Сейчас, думаю, за что мне, старой, такое счастье. Смотрю на моих внуков, На Лейлу с Алией, на следующее поколение — Алину и Рашита, надеюсь правнуков увидеть. А наше поколение, Тигран и Нина, Георгий и я, будут вам поддержкой. Так что, будьте здоровы!
Звон бокалов разрядил официальную атмосферу, и все весело загомонили за столом.
— Как твое здоровье? — тихо озаботился у своей соседки, чтобы остальные не услышали.
— Прекрасно! Правда…, не хуже, чем раньше. — Так же тихо ответила Алия.
Не успел откусить и осторожно пережевать первый кусок от грудки фазана, чтобы не напороться на дробинку, как услышал призыв Тиграна.
— А теперь даю слово нашему другу по несчастью, Георгию!
— Не было бы счастья, да несчастье помогло. Хочу сегодня сказать, что я, как и вы, много потерял, но и много нашел. — Тут он немного скосил глазами на бабулю. — Пью за моих новых друзей, за то, что нас теперь много, целых десять человек, если не двенадцать… За коллектив!
Тут все стали подниматься, чтобы дотянуться своими бокалами. Наши беременные дамы тоже имели в бокалах вино, но оно оставалось нетронутым, только губы мочили.
Теперь могу всех рассмотреть спокойнее, когда утолил первый голод. Вижу, что вино в бокалах также у Алины с Рашитом. Сейчас смотрю на них и понимаю, что образуется еще одна пара, третья по счету. Но не именно сейчас, а потом.
Первая пара — это бабушка и Георгий, нашли друг друга на излете жизни, так сказать. Вторая и ожидаемая — это Тигран и Нина. Тоже сидят рядом, и смотрятся очень неплохо. С одной стороны, выбора никакого в новом мире нет, но с другой — пары образуются вполне гармоничные. Господи! Может ты действительно есть на небе?
Тут с дугой стороны ко мне наклонилась Лейла, и также тихо сказала, что они с бабушкой хотят сейчас их развести молодежь, а именно — отправить Алину к нам до весны. Только недавно говорили, что в новом мире лучше чувствуем окружающих. Она сейчас словно прочитала мои мысли.
Для индиго не существует авторитетов, а мы теперь условно считаем наших молодых людей именно такими. Назвали условно, просто потому, что видим их способности и необычно высокое развитие для детей такого возраста. Они не очень терпят, когда им пытаются навязывать свое мнение или манеру поведения. Плохо могут жить в системе дисциплины и правил. Авторитетом не пользуются даже родители, если они видят их слабость или неправоту. Потом все это пропадет.
Она права. Переходный возраст, детей будет лучше развести подальше.
Третью пили, когда я подложил дров в камин, открыв дверцу топки из огнеупорного стекла. Отблески огня при этом весело заплясали на стенах зала.
Народ утолил голод, и больше разговаривал. Подняли бокалы, Алия сказала очень красиво о родных и близких людях, Георгий о вечной памяти, а Андрей сказал слова благодарности за то, что мы имеем сейчас.
Почему-то сейчас мне в голову пришла мысль, что все могло быть и хуже. А подумал потому, что не случилось никаких запусков ракет во время катастрофы. Все произошло очень быстро, хвала богам. И никаких запусков после катаклизма не было. А поговаривали о таких системах, которые могут привести все ядерные силы в действие без участия человека. Хотя…, мы еще ни видели мир дальше пятисот или шестисот километров от нашего дома, это я поход Тиграна имею в виду. И прибор для измерения уровня радиации обязательно надо найти.
Началась неофициальная часть вечера. Когда зашел разговор о счастье, молодые люди сказали свое слово. Алина взяла листок с напечатанным на принтере тексом и зачитала нам отрывок из классиков.
— Вот что написал Лев Толстой, возвратившись из-за границы в Ясную Поляну: «Вечная тревога, труд, борьба, лишения — это необходимые условия, из которых не должен сметь думать выйти хоть на секунду ни один человек. Только честная тревога, борьба и труд,
