Полли понеслась через пляж к прибою, громко визжа, когда ледяные капли дождя застучали по плечам и спине, и с разбегу бросилась в море. От холодной воды сперва захватило дух, а затем стало даже приятно – она, словно шелк, ласкала тело. Полли лениво гребла, наслаждаясь ощущением того, что она одна в море. На мили вокруг никого не было. Заработав энергично руками и ногами, Полли поплыла к скале у края залива. Она видела, как люди ныряли с нее, и ей показалось тогда, что на нее достаточно легко залезть.
Холод настиг ее, когда она была уже на полпути к цели. Все произошло очень быстро, так что Полли даже толком не успела отреагировать. Все словно замедлилось, а руки и ноги стали тяжелыми, словно налились свинцом. Каждый гребок стоил невыносимых усилий. Наконец Полли остановилась и принялась бить по воде. Скала маячила впереди. Дождь пошел сильнее. Видимость была отвратительная, словно на все набросили серый покров. Полли посмотрела назад, в сторону пляжа. Если она не доплывет до скалы, то ей придется возвращаться обратно, и то, что еще недавно казалось коротким, пятиминутным заплывом, теперь стало выматывающим силы предприятием.
Полли все-таки решила вернуться. Она поплыла навстречу пляжу, говоря себе, что это займет у нее минуту, максимум две. Она вернется в дом, приготовит себе горячий шоколад, правильный горячий шоколад с маршмеллоу и хлопьями. Но стоило ей сделать несколько гребков, как она больше не могла даже думать о горячем шоколаде, все ее существо было сосредоточено на том, чтобы выплыть, а ее измученные мышцы горели огнем, устав бороться с волнами.
В следующее мгновение Полли ушла под воду. Она словно видела себя со стороны. Серая, мутная вода сомкнулась у нее над головой, а она задохнулась, запаниковала и попыталась всплыть. Но до пляжа по-прежнему было слишком далеко.
Полли поняла, никто не знает, что она ушла на пляж. Сколько бы она ни билась, ни кричала, ни плескалась, ее никто не услышит. Позови она на помощь – никто не придет. Мама понятия не имела, что ее дочь здесь.
Мама! Полли, захлебываясь, отчаянно била по воде руками – в какую же беду она попала! Ей никогда не доплыть до пляжа. Но разве она может так поступить со своей мамой?
Стиснув зубы, она в отчаянной попытке толкнула свое тело вперед, наперерез волнам, но она слишком замерзла и почти не чувствовала, что делает. Перед глазами начало расплываться, Полли чувствовала себя как во сне и начала снова медленно уходить под воду.
Внезапно ее что-то потянуло наверх, и, оказавшись на поверхности, она зашлась кашлем. Кто-то ее встряхнул и схватил зубами – зубами? – за лямку купальника.
– Глупая! Здесь нельзя плавать в одиночку! Ты что, разве не слышала о подводном течении? Это действительно очень опасно!
Полли рассеянно уставилась на Уильяма. Она вспомнила, он говорил, что учился плавать.
– Призраки… могут… плавать? – кашляя, прохрипела она.
– Замолчи и помоги мне, – бросил он, обхватив ее под голову рукой. Рекс разжал зубы и выпустил ее купальник, а Магнус плыл впереди и разрезал волны, подобно могучему кораблю, что позволяло Уильяму плыть, поддерживая Полли на поверхности воды. Полли засопротивлялась, попытавшись перевернуться на живот, но Магнус зарычал ей в ухо, а Рекс рявкнул: «Не шевелись!» Полли ничего не оставалось, как покориться судьбе и смотреть в небо, пока Уильям буксировал ее к пляжу.
Они пришли и спасли ее.
– Как вы узнали, что я здесь? – спросила Полли, отчаянно стуча зубами и кутаясь в полотенце. Уильям и оба пса сидели напротив и не сводили с нее глаз. Кажется, им не было холодно даже вполовину, как ей, возможно, в этом и состоит преимущество бесплотных духов. Кто знает.
– Я видел тебя. Ты же прошла мимо меня, забыла? Ты скрылась за деревьями, и я так и понял, что ты пошла по тропинке, ведущей на пляж, – произнес Рекс. Было видно, что он злится, причем куда сильнее, чем Уильям или Магнус. Он был так зол, что даже не мог смотреть на нее. – Я-то думал, ты вернешься, когда начался дождь. Но ты так и не появилась. И тогда… – Он плюхнулся на живот, сложив перед собой передние лапы.
– Что? – спросила Полли.
– Это было как тогда ночью, – сказал Рекс. – Когда ты впервые меня разбудила. Я услышал твой зов. Я же тебе говорил: это моя обязанность – охранять детей. Разумеется, я не мог тебя не услышать.
– Но я не звала тебя. – Полли покачала головой. – В смысле, я же знала, что рядом никого нет.
– Я был рядом, – ответил Рекс. – Но тебе до этого нет дела.
– Я не это имела в виду! Я просто хотела сказать что-нибудь гадкое – не тебе, маме, – потому что была расстроена. – Полли развела в сторону руки, накрытые полотенцем, как если бы хотела заключить пса в объятия. – Ты самый лучший друг, который у меня когда-либо был, – прошептала она в его мокрое шерстяное ухо. – Честное слово.
Рекс чихнул, смущенный, но явно польщенный. Больше он не отстранялся.
– Эй! – Уильям закатил глаза. – Вообще-то я тоже тебя спас! Ты, похоже, не умеешь благодарить?
Полли опустила голову.
– Спасибо тебе. И… мне очень жаль. Насчет тех фотографий. Я совсем забыла, что они лежали на столе. Я просто хотела показать тебе свою квартиру, но не думала, что ты их увидишь. Честно. Я бы никогда так не поступила. – Полли заглянула ему в глаза. Только бы он не подумал, что она сделала это намеренно.
Уильям пожал плечами, а Магнус приблизился к мальчику вплотную, защищая его. Его темные глаза подозрительно смотрели на Полли.
– Честное слово! – повторила Полли, а серый пес положил морду на плечо своему другу и ничего не сказал.
– Я понял это, – сказал Уильям. – Просто… забыл. Специально, вероятно.
Полли кивнула. Она не знала, что сказать. Не знала, хочет ли Уильям поговорить об этом. Возможно, в другой раз.
Некоторое время они сидели в молчании, а затем Полли прошептала:
– Мне пора идти. Я… мне жаль. Дело в маме. Я так разозлилась, что накричала на нее. Нельзя было так себя вести. Она скучает по моему папе, а я к ней несправедлива… только ругаюсь.
– К тебе она тоже несправедлива, – заметил Уильям.
– Да, но… – Полли поежилась. Как же это все непросто.
– Она должна знать, что ты чувствуешь, – заметил Рекс. – И кстати, приглядывать за тобой должен не только я.
Полли сжала кулаки, так что ногти впились в ладони. Она почувствовала, что ей необходимо защитить маму.
– Для нее это было трудное время. Я просто не хочу, чтобы она все время следила за мной и постоянно опекала.
