— Рая — дочь самурая, классная Сережки и Нинки, а потом и моя, — удивленно посмотрев, прошептала бывшая подружка.
Он намеревался сказать, что училке далеко до самурайской дочери, но в этот момент подошел сам хозяин заведения, увлек в сторону.
— Лиля здесь, — начал он без предисловий. — Менты следом ехали. Поэтому я распорядился нигде не останавливаться и на твой дом хвост не наводить. Там сейчас самое лучшее укрытие. Велел сюда везти. А Джотто, когда он Сережкин "мерс" обратно в гараж гнал, остановили и документы проверили, в салон заглянули. Хорошо, что успел Лильку высадить.
— Я заберу ее, когда все разойдутся, — отрезал Иван.
— Об этом и речь, — мрачно согласился Пахомов и пригласил всех к столу. Во время поминального обеда Виктор Николаевич сидел у самого входа, рядом расположилась "дочь самурая".
Возле самого Бессараба примостилась Марина и терлась бедром об его ногу, а с другой стороны сидела Эльвира и все время просила положить что-то в тарелку. Сумасшедший дом. Для полноты гротеска на поминках присутствовала его секретарь Ангелина Самойлова, полная дура. Она тоже подошла к учительнице Сергея, обняла ее сзади за шею и что-то зашептала на ухо. Иван решил, что сейчас девицу одернут за развязное поведение, но тетка лишь похлопала Самойлову по руке и усадила подле себя.
Когда Иван через полчаса оглянулся снова на дальний край, ни учительницы, ни самого Пахомова там не оказалось. Официанты убирали грязную посуду, накрывали стол для вновь прибывших незнакомых людей.
Исчезла и дура Самойлова. Но Иван счел эту пропажу добрым знаком.
ГЛАВА 16
Лиля стояла у окна, наблюдая, как внизу за расставленные на веранде столы рассаживаются люди, приехавшие поминать Сережку. Чиновники с суровыми лицами, одноклассники, соседи, какие-то незнакомые люди. Она заметила семью Сердюковых. Нина почти не изменилась, а Манечка похорошела. Но вот Марина оглянулась и потянула кого-то за руку. Иван. Уселся рядом. Слишком близко. С чужим человеком так тесно сидеть не станешь. Наверное, любовники. Язык тел все расскажет, его не обманешь. Только зачем было врать, что нет никаких обязательств? Противно, честное слово.
Лиля подошла к стеклянному круглому столу, на котором теснились закуски. Подняла крышку с тарелки, посмотрела на прозрачный бульон, на плавающие в нем лапшу и кусочки курицы. Присела к столу и быстрым движением зачерпнула ложку бульона, оставляя в тарелке лапшу и курицу. Горячая жидкость разлилась по желудку, обжигая горло. То, что надо.
Затем потянулась к тарелке с закусками и, выудив кусок буженины, отправила в рот.
"Хоть какая-то радость, — грустно подумала она. — Поесть в Витькином ресторане. Шеф-повар готовит как бог" Затем она выпила стакан морса и, тщательно закрыв все тарелки блестящими полусферами крышек, чтобы даже малейшего запаха не было слышно, прошла в спальню. Из большого французского окна улица казалась как на ладони. В комнату врывалось яркое послеобеденное солнце. Лиля подошла к окну и быстро задернула плотные клеенчатые шторы. В комнате моментально наступил полумрак. Лиля уже собралась отойти от окна, как в узкую щель между полотнищами заметила фигуру на тротуаре. Она могла и ошибиться, но ей показалось, что по противоположной стороне улицы шагает, опустив голову, майор Костюк, а другой — следователь Лобанов — стоит около белой "Нивы", притаившейся возле соседнего дома. Странно. Наверное, померещилось. Лиля легла на кровать, отгоняя дурные мысли. Потом подумала о матери и сестре, только-только вернувшихся с похорон. Витька обещал привести их повидаться. Господи, как Штирлиц с женой встречался в кафе "Элефант", и мы туда же.
В двери щелкнул замок, повинуясь тонкому кусочку пластика. Лиля приподнялась на локте, внимательно всматриваясь в дверной проем. Она увидела Пахомова и решила встать.
— Лежи, — буркнул он, прошел в спальню и сел в ногах кровати. — Поговорить нужно, родная, — тихо предупредил он.
Лиля почувствовала, как холодеет душа, как останавливается дыхание. Видимо, этому длинному дню не суждено унести только одну потерю. Будут еще плохие новости. Только бы больше никто не погиб.
— Слушай молча, не перебивай, — резко вскинулся Пахом. — У нас времени почти не осталось. Это Нестеров, сука, объявил охоту на нас.
— Точно? — прошелестела она одними губами.
— Да. Я, как с тобой повидался, к следователю поехал. Вся уголовка на ушах стоит. Серый, умирая, написал какие-то каракули на асфальте. Никто не может понять, что это означает, поэтому в газеты информация не пошла. Мне тоже показали фотку, и я сразу понял. ВМW, только "W" смазана, как русское "И" читается. Но, зная Сережкин почерк, там точно "W". Помнишь, как мы Вову звали?
Лиля села на кровати и напряженно кивнула.
— Правильно, — продолжал Пахом. — Бумеранг или сокращенно Бумер. Но тогда еще никаких "БМВ" не было и в помине. А когда появились "БМВ", уже закрыли Бумеранга. Я долго думал, что пытался сказать нам Сережка, из последних сил выводя своей кровью эти три буквы. Он не любил "бешки", только "мерсы". Я сразу догадался, что "бешка" — это "бумер", а Бумер — прозвище Вовы Нестерова, умершего на зоне от пневмонии. То есть Сережка написал имя своего убийцы, понимаешь…
— Ты хочешь сказать, что он не умер на зоне, а скрылся со всем вашим общаком…
— Ну, Герт, ну, сволочь, — в бессилии рассмеялся Пахом и с интересом посмотрел на Лильку. — Он, что, все обсуждал с тобой?
— Нет, не все. — Она постаралась улыбнуться, тщетно растягивая губы. — Я слышала ваши разговоры у нас на кухне. Вы так орали про этот ваш общак, про зону. Что потом, когда ты уехал, спросила своего мужа, тот ли он, за кого себя выдает? Финансист он или уголовник? И тогда Иштван рассказал про пропажу общака, и скромно так заметил, что поиск денег — это как раз дело финансиста. И что он ни за чтобы не взялся за него, не имей это дело к нам отношение. Только они нигде ж не всплыли, эти деньги…
Пахом кивнул и продолжил:
— Значит, всплывут. Это нас не касается, тебя уж точно. Проблема в том, что всплыл сам Бумер. И вот что я подумал дальше, Лиля. Я подумал, что если у Сережки хватило ума и сил оставить нам весточку напоследок, то Герт прожил чуть меньше получаса, сначала был в сознании, и рядом с ним находилась Ольга, его секретарша.
Лиля удрученно кивнула.
— Ты говорила с ней?
— Нет, сначала как-то не подумала, а потом не до того стало со всеми этими погонями.
— Я тоже сразу не сообразил. Но два дня назад, после Сережкиной гибели, мне пришло в голову, что почерк убийств один и тот же. Потом менты сообщили про буквы эти — ВМW. Вот я и задумался, Лиль. И если он успел, то и Герт смог и подавно. И смотался в
