— Благодарю за гостеприимство, почтенный Мизраел, — с поклоном сказал я, отметив про себя, что над моей головой что-то подозрительно зашумело, и шестым чувством иллюзиониста понимая, что ничего хорошего мне это не сулит, — у вас в замке такие замечательные ковры. Так и хочется пройтись по ним ещё раз.
Я, вопреки намеченной траектории, развернулся и пошёл назад. И ровно через две секунды после того, как я отошёл от первоначальной точки своего положения, сверху рухнуло… не знаю, что. Но на месте, где я должен был, по идее, оказаться, находилась лужа смердящих помоев.
— Надо же, это… довольно неожиданная часть гостеприимства, вынужден признать, — хмыкнул я, подойдя ближе и рассматривая “манну” небесную, — помои. Судя по запаху, дней шесть точно настаивавшиеся. Это какой-то ритуал, который я нарушил? — вежливо спросил я, — мы можем его повторить. Я встану, куда надо, и вы окатите меня этим ещё раз.
— Нет, принц, — с трудом выдавил из себя Мизраел, лицо которого начинало приобретать приятный кирпичный оттенок, — это кое-кто из моего семейства не понимает, до какой степени дозволено шутить. Уж… извините нас, детки у нас рождаются очень редко, вот и… разбаловали.
Больше всего меня заинтересовала реакция принцессы. Подозреваю, что это и была пресловутая Меридия, с которой мне предстояло связать свою судьбу. Её лицо было почти что надутым — вероятно, не такой развязки с лужей помоев она ожидала. Любопытно…
— В общем, идёмте. Необходимо пройти ещё одну формальность, прежде чем мы, наконец, сможем дать вам отдохнуть.
Выйдя из зала, в который уже спешно прибежали слуги, в одно из боковых ответвлений, мы направились дальше. Ариадны с нами не было — она отправилась отдыхать, как только проводила меня до зала. Король явно сердился: не так он, наверное, представлял нашу встречу.
— Прошу прощения, Ваше величество, это ведь Меридия, не так ли? — всё же рискнул я нарушить тишину.
— Что? — Мизраел, явно думавший о чём-то своем, растерянно на меня посмотрел, — ах да, конечно, меня эта выходка совсем… в общем, да, это моя средняя дочь, принцесса Меридия. Меридия, дорогая, это, как ты уже догадалась, принц Дитрих.
— Очень приятно, — равнодушным голосом сказала девушка. Я про себя отметил, что драконы — очень деловые существа, и трата времени на пустые формальности явно не их стиле. Дитрих, это Меридия. Меридия, это Дитрих. Нам всем очень приятно. А теперь вернёмся к делам…
— Мы на месте, — сказал Мизраел три минуты спустя, — в этом зале лежат семь камней из различных минералов. Вам нужно всего лишь взять каждый из них в руки и подержать несколько секунд. Ничего сложного, правда?
Мы вошли в зал. В отличие от остальных помещений в замке, здесь окон не было — только факелы на стенах. В противоположной стороне стояло семь тумб-постаментов, на каждой из которых на бархатных подушках лежало по одному камню.
— Начинайте, принц, — с улыбкой попросил Мизраел, — это много времени не займёт.
— Ну, вы хотя бы можете сказать, для чего это, — спросил я, — ведь это же не простая формальность, верно?
— Вы правы, — с располагающей улыбкой кивнул Мизраел, — это, так сказать, первый этап вашего посвящения. Дело в том, что этот замок — очень, очень старое строение. И, как у всякого подобного строения, насчитывающего свой возраст более тысячи лет, у него есть… душа. Мы смогли в некотором роде наладить ритуал знакомства этого замка с новыми жителями, дабы и они чувствовали себя здесь, как дома, в полном смысле этого слова. Все эти камни, — он указал рукой на постамент, — были добыты на этом острове, и хранят память о нём с самого дня его появления. Взяв их в руки, вы дадите камням, а вместе с ними и самому замку, изучить и запомнить вас…
***
… Ба, Ма, я не опоздала, — запыхавшись, спросила Ариадна, вбегая в комнату, где сидели две женщины.
— Ариадна, дорогая, разве сейчас ты не должна отдыхать, — укоризненно заметила пожилая женщина, — ты ведь так измотана.
— И пропустить это, без малого сказать, знаковое зрелище? Ну, уж нет, бабушка Карнелла, — хмыкнула Ариадна, — я тоже имею право знать, кого я сюда притащила, и верны ли оказались мои догадки касательно него. Особенно с учётом того, как нам повезло…
— Гвинелла? — подняла бровь Карнелла, вопросительно взмахнув веером.
— Пусть остается, мама, — ответила первая женщина, — она заслужила это право.
— Ладно, хватит болтовни. Он берёт первый камень.
Через одностороннее стекло со второго этажа они наблюдали, как принц берёт в руки азурит.
— Интересный выбор. Значит, ему нравится синий, раз его он взял первым, — одобрительно сказала Карнелла. Тем временем на стекле перед ними возникла цифра семь синего цвета.
— Надо же. Семь, — удовлетворённо сказала Карнелла, — для его возраста значительная цифра, он так молод — но уже не понаслышке знает, что такое страдание и течение времени… что это с ним?
Принц в этот момент выронил камень, гулко упавший на землю.
— Не любит Лазурь? Как интересно, — ядовито заметила старшая драконица, — ну более нелепо этот ритуал он начать просто не мог. Прибыть в замок к лазурным драконам, первым делом схватить камень с Лазурью, и в итоге выронить его от боли. Ну курам на смех.
— Прекрати, Ба, — сказала Ариадна, — люди в этом плане не так уж сильно от нас отличаются. И тебе прекрасно должно быть известно, что от него это почти не зависит.
— Не спешите с выводами, — вспыхнула Гвинелла, — судить по одному камню как-то слишком поспешно, вы не находите?
Однако было видно, что и она сама себе до конца не верит. Все трое выглядели донельзя раздосадованными, как будто единственным своим поступком принц обманул их лучшие ожидания.
В этот момент принц осторожно потянулся к гелиодору. Как только он взял его в руки, перед женщинами возникла золотистая цифра восемь.
— Маловато, — недовольно сказала Карнелла, — мог бы и до десятки дотянуть.
— Вы слишком требовательны к нему, мама, — хмыкнула Гвинелла, — он — член семьи королевской крови. Лучше порадуйтесь тому, что у него этот цвет превышает хотя бы значение в пять… да что такое, неужели опять?..
***
Несколько мгновений спустя и золотистый камень наградил меня вспышкой боли.
— Что происходит, — спросил я Мизраела, оглянувшись, — почему прикосновение к каждому камню, стоит мне взять его в руки, вызывает боль? Хватит, я не желаю продолжать это издевательство!
И хотя со стороны это выглядело совсем по-детски, такой реакции была веская причина. Боль, которой меня награждали эти камни, не была абстрактной. Азурит вызвал во мне ощущение, как бы странно это ни звучало, бесконечно умирающей надежды. Золотистый же гелиодор — чувство брошенности и одиночества. И две этих последовательных вспышки окончательно подорвали
