Шак’чи врагу сбежать не дал. Пальцы схватили раскалённый докрасна посох, появившийся в руках. Запах жарящегося человеческого мяса волновал огненного духа слабо. Раскалив один из концов посоха так, что тот стал аж белым, Шак’чи вогнал его в шею, где успели поработать клыки тигра и красные капли. Чёрная поверхность плоти сползла, а вошедший в глубину конец посоха словно бы испарял существо, порождённое планом теней. Шак’чи весело зарычал, скаля человеческое лицо в нечеловеческой гримасе. Где-то внутри заходился в агонии раб, испытывающий страшные муки от жгучего посоха, огня, бегущего по венам, и разорванных чудовищными перегрузками при прыжке сухожилий на ногах. Впрочем, они срослись за несколько секунд, чтобы быть снова разорванными уже от удара: Шак’чи, не могущий стоять, опершись на посох в истинно обезьяней манере, ловко извернулся в воздухе и врезал ногами по морде другой твари, которая хотела напасть на него со спины. Ноги вспыхнули по контуру красным, обратившись в раскалённую псевдоплоть, только по форме повторяющую человеческое тело. Плоть же реальная сгорела. Праны у человека осталось не так уж и много: чего тратить её на какие-то ноги?
Сразу две гончие прыгнули на него с двух сторон. Что же, Шак’чи сдерживался, чтобы не угробить тело, но теперь ему всё равно конец, так зачем ограничивать себя?..
*** Конец ПОВ одержимого
Твари полезли со всех сторон. Если бы я не был занят уворотами и нанесением ударов, то ужаснулся бы. Я ожидал пять-десять противников, максимум — пятнадцать. Но Йен с Альфирой расстарались: гончих было никак не меньше тридцати. Тридцать чудовищ с красными глазами, которые хотят порвать конкретно меня. У меня волосы на голове дыбом стояли, благо бой не давал сосредоточиться на этой информации. Я только и делал, что телепортировался да кидался всякими заклятиями.
Проблем доставлял ещё и тот факт, что гончие лезли отовсюду. Они могли выпрыгнуть из собственной тени (тех было много из-за обилия костров), могли броситься с любого направления. Ну, кроме стороны воды. Единственное ограничение — не способны выпрыгнуть прямо из-под ног. Аура достаточно сильных магов вызывает некоторые проблемы, отчего тень мага, которой пользуется гончая, чтобы атаковать, должна находиться достаточно далеко от хозяина. Но это не слишком обнадёживает. Мы специально приняли бой на не слишком большом островке: духи реки, с которыми договорился Абтармахан и сатьяны, в виде волн набрасывались на наших врагов, делая воду вязкой и замедляя их. Особенно такие нравились двурогому. Удивительным образом, демон не мог убивать их эффективно. Его лезвия вязли в плоти гончих, которые на его удары только скалились и рычали, норовя укусить. Дважды гвардейца Лэнга уже кусали и даже сумели оторвать палец, который, правда, быстро вырос. С тех пор он стал осторожнее.
Его лезвия наносили глубокие раны, но теневые гончие тоже обладали неплохой регенерацией, а чтобы убить их, требовалось нанести по-настоящему серьёзный урон голове. Двурогому требовалось не меньше трёх мощных ударов, чтобы отрубить оную голову, либо секунд десять непрерывной рубки, чтобы превратить голову в фарш. Проблема в том, что отрубленная голова имела тенденцию растворяться в тенях вместе с телом. И есть у меня подозрение, что там же в тенях они и срастались. Это подтверждалось появлением достаточно вялых тварей с красными ободами на шеях. Демон это тоже понял и стал вместо попыток отрубить головы замедленным тварям носиться по полю боя и сносить им части морд. Такое регенерировало крайне неохотно, а раны, которые он оставлял вместо глаз гончим, были всем союзникам подобно манне небесной.
Тигр Абхилаши первым заметил врагов и умер довольно быстро, вступив в схватку первым и попытавшись рыком предупредить нас. Зря он мне не нравился: спасибо ему за героическую смерть. Поначалу казалось, что подранок, получивший ещё и горсть Дождя Разочарования, уйдёт, но одержимый раб жёстко расправился с гончей, буквально проплавив часть головы и оставив изуродованное тело, часть которого успела погрузиться в тень, а часть — нет. Сцепившись сразу с двумя гончими, он успел обратиться крупной, метра два ростом, огненной обезьяной, которая чем-то напоминала форму Змея Абтармахана. Ожившая гора огненной плоти успела насадить одну из гончих на свой посох и даже разорвать раскалившимися до белого цвета руками пасть вместе с головой, пока спину исполину рвал другой пришелец с плана теней. К сожалению, убить его так же у обезьяны не вышло: она пыталась, да, но плоть из живого огня опадала, растворяясь. Всё, конец.
Заметив удачный момент, я машинально перетёк в знак “быстро” и сделал шаг, оказавшись напротив пасти гончей, которую Абтармахан скрутил в облике огненного змея. Он бы сжёг тварь, если бы ему не приходилось отбиваться ещё от нескольких таких же. Навершие моего посоха оказалось прямо в пасти рычащей и пытающейся вырваться огромной псины, которая внезапно получила прямо в красное нёбо заряд молнии Мардука. К такому жизнь её точно не готовила.
В следующий момент я ощутил жуткий по силе удар и, пролетев несколько метров, оказался в пастях сразу двух тварей, которые стали меня усиленно рвать. Две личные защиты словно корова языком слизала. Затем третья: новые полторы секунды неуязвимости прошли очень быстро, пока я пытался появившимся световым мечом отбиться хоть от кого-нибудь. ЛЗ оставалась всего одна. Перед боем я, расстаравшись, навесил на себя аж четыре штуки.
Не придумав ничего лучше, я навесил на одну из тварей Очищение Океанов. И оно очистило её. Буквально. С головы, словно кисель, стекла чёрная кожа, за ней — красная плоть, а после неё — светящая жёлтым масса, которая покрывала серый череп. Не во всех местах всё это исчезло, но кое-где даже кости потрескались. Мертва.
Вторая противница замерла по воле Хаухет, умение от которой остановило для неё время. Копьё Мардука отправилось прямо в пасть очередной бестии, прыгнувшей из моей собственной тени. Благо, они перед этим чернеют, позволяя определить, откуда будет атака. Врага я не убил, но обугленные зубы гончей точно клацнули практически в тот же момент, когда я из-под них исчез, телепортировавшись.
Оказавшись на мгновение в воздухе, я понял, что мы
