останавливается ни перед каким уголовным преступлением, если находит для себя в этом материальную выгоду. Кстати сказать, из приводимых т. Кондурушкиным таблиц видно, что из частных предпринимателей, дела которых слушались судом в 1924–1926 гг., состояло на государственной службе до 1921 г. ни много ни мало 90 %.
К этой характеристике надо добавить ещё, что та часть государственных служащих 1921–1923 гг., которые тогда совершали преступления в пользу частного капитала, но которые не превратились в формальных частных предпринимателей в последующие годы, а превратились в частных предпринимателей формально только около 60 %, — так вот, та часть, которая не превратилась, она снова и снова в 1924– 1926 гг. нередко попадалась вновь в подобных же хозяйственных преступлениях. Интересен вывод т. Кондурушкина из данных хозяйственных дел 1925–1926 гг. о судебном прошлом тех государственных служащих, которые были осуждены за взятки и за другие хозяйственные преступления, совершенные в 1924–1926 гг. А каждое хозяйственное преступление в наших условиях — это есть преступление в пользу частника, так или иначе с интересами частника связанное. Оказывается, из всех служащих, которые во второй период нэпа, т. е. в 1924–1926 гг., совершали хозяйственные преступления, было уже осуждено раньше за хозяйственные преступления примерно 80 %. Иначе сказать, мы имеем устойчивый круг хозяйственных преступников в наших госорганах. Из тех преступников, которые за последние два-три года осуждены, четыре пятых уже были раз осуждены (а некоторые были даже несколько раз осуждены) по разным хозяйственным процессам, но потом были вновь приняты на службу — иной как ловкий «незаменимый» человек, как ловкий агент, или перешёл из одного государственного органа на службу в другой госорган, где не обратили внимания на прошлое, или в аппарате оказались приятели, которые опять втянули, или вообще начальство сквозь пальцы смотрело на прошлое — авось, не повторится. Так или иначе, но факт таков, что воры первого периода нэпа, которые осуждены по закону, поскольку они не превратились в частных предпринимателей, сплошь и рядом возвращались опять на государственную службу. Из вновь осуждаемых по хозяйственным преступлениям служащих госорганов, как сказано, 80 % оказываются уже осуждёнными ранее, до этого.
Из этого, кстати сказать, видно, что надо издать специальный закон, который запретил бы всем госорганам, а заодно и всей кооперации принимать на государственную и кооперативную службу тех лиц, которые когда бы то ни было при Советской власти были осуждены по хозяйственным преступлениям, хотя бы они потом были амнистированы, хотя бы отбыли наказание, хотя бы были освобождены в порядке разгрузки тюрем. Пора на десятом году революции обходиться без патентованных воров на государственной службе. Можно предоставить им переходить к физическому труду на земле или в промыслах, но не доверять им вновь должностей, дающих возможность хозяйственных преступлений. При царизме революционерам запрещалось жить в средних и крупных городах. Мы поступим вполне правильно, если запретим жить в городах от 50 тыс. жителей всей «накипи нэпа всем когда-либо осуждённым или административно высланным по хозяйственным делам. Таких городов в СССР всего 85, и это узловые хозяйственные пункты страны, где «уголовная буржуазия» имеет наиболее возможностей и приносит наиболее вреда. Вопрос об этом уже поднят и близок к положительному разрешению.
2. Лжегосударственная форма деятельности частного капитала
Вторым методом буржуазного накопления в первый период нэпа была лжегосударственная форма деятельности частного капитала. Под лжегосударственной формой существования частного капитала я имею в виду то, когда частный предприниматель развивает свою деятельность, выступая формально в качестве государственного служащего, состоя на службе и получая служебные полномочия. Он производит свои действия по видимости как государственный служащий, а на деле осуществляет эти операции как частный предприниматель. На деле тут имеется договор между частным поставщиком, частным подрядчиком, частным заготовителем и государственным органом. Но формально этот поставщик, подрядчик, заготовитель и т. д., считаясь государственным служащим, действует не от своего имени, а от имени госучреждения. Таким образом, он пользуется соответствующими льготами, например свободой от налога, или, если речь идёт о заготовке дров, низкой поденной платой, или, если речь идёт о постройках, низкой оплатой социального страхования, какая полагается для государственных учреждений, и т. п. Одним словом, он пользуется всеми преимуществами, принадлежащими государственному органу, а в действительности он — частный предприниматель, состоящий только в договорных отношениях с государственными органами. Это уже вторая стадия перекачивания госсредств в частный карман.
Первая стадия, первый период развития заключался в том, что люди в составе нашего государственного аппарата делали злоупотребления как тайные агенты и представители создающегося частного капитала. Вторая форма, вторая стадия выражается в том, что они уже не являются тайными агентами частного капитала в наших госорганах, но являются частными предпринимателями, действующими легально в качестве государственных служащих. Эта форма была распространена в виде так называемых «уполномоченных с особыми договорами в виде входивших в штат агентов, работавших на процентах, и в виде всяких «представителей» и т. п. Приведу несколько примеров такого рода деятельности.
В прошлом 1926 г. нужно было заготовлять лошадей в пределах бывшей Киевской губернии для военного ведомства. Для этого дела нашлись разные заготовители, в том числе и одно чисто административное госучреждение небольшого города этого округа выступило в качестве заготовителя лошадей для военного ведомства на таких началах. Один частный подрядчик получил от этого госоргана мандат в том, что он является представителем такого-то госучреждения, которое и уполномочивает его закупать и заготовлять лошадей для поставок военному ведомству. Прибыль оставалась ему, но зато с каждой заготовленной лошади он обязан был, по договору, платить этому госучреждению 10 руб. с головы за пользование, так сказать, фирмой (из материалов Наркомфина, сообщённых в комиссии НК РКИ).
Здесь мы не имеем прямого злоупотребления, как было при первом методе, — здесь просто неразумие с нашей стороны, именуемое устройством при себе так называемого подсобного предприятия, действующего на основании хозрасчёта. Таких предприятий при госбюджетных учреждениях у нас довольно большое количество, и многие развивают свою деятельность чрезвычайно оригинально. Но общая черта, сходство почти всех этих «подсобных предприятий» заключается в том, что они обычно являются прикрытием деятельности частного капитала, той лазейкой, которую частный капитал использует. Заготовитель готов платить кое-что учреждению для пополнения бюджета этого госоргана за то, чтобы получить его вывеску. Под маркой госоргана ему, например, легче и заготовлять лошадей, и продавать их, так как люди, имеющие с ним дело, думают, что имеют дело с госорганом.
Другой пример, более раннего времени и также весьма типичный, — Лошинский. Он был нашим государственным служащим, уполномоченным нашей национализированной технической конторы, до революции принадлежавшей когда-то известному инженеру Бари. Лошинский был принят на службу Ташкентской железной дорогой, которая поручила ему заготовлять лесные материалы (а потом то же сделала Западная железная дорога). У него имелась доверенность, из которой видно, что он является совершенно самостоятельным лицом, существующим на проценты с получаемых работ, причём железная дорога уплачивает этому своему «агенту по заготовке лесных материалов» себестоимость заготовительных лесных материалов плюс 25 % к этой себестоимости. Лошинский имел право по доверенности самостоятельно увольнять и принимать служащих и т. д. — одним словом, он являлся в полной мере частным подрядчиком, а формально числился агентом железной дороги по заготовке различных шпал и т. п., государственным служащим. В качестве такового он «работал» без залога, без неустойки, без уплаты налогов и сборов, полагавшихся с частных лиц, на авансы дороги. Такая практика была в то время настолько общепринятой, что договор дороги с Лошинским беспрепятственно прошёл пять инстанций. Сначала его утвердило управление дороги, потом финансово-техническая комиссия, потом финансово- контрольный комитет, потом Коллегия НКПС, потом междуведомственная комиссия.
Лесозаготовки вообще были излюбленной областью выступления частного капитала в лжегосударственной форме. Нет ни одной железной дороги в нашей стране, где бы в лесозаготовительных отделах (они раньше назывались железкомами) не были обнаружены крупные злоупотребления. Дело хозяйственных заготовок леса для железных дорог фактически осуществлялось в широких размерах
