Радио в комнате тихонько напевало:
«Let it be, let it be,
Let it be, let it be.
There will be an answer, let it be».
Артур прикоснулся к Лизи, провёл ладонью по её щеке и шёпотом пропел: «There will be an answer, let it be».
— До завтра, — Лизи привстала на носочки и чмокнула его в щёку.
— Да, до завтра, — Артур затянулся последний раз, чиркнул окурком о стену и поцеловал Лизи в ответ.
Утро не принесло тех проблем, о которых так переживала Лизи. Новый начальник отдела, Петер — запомнить его скандинавскую фамилию та ещё задачка — с первого взгляда производил впечатление неплохого человека. Уж получше Стива, жена которого уже который день околачивала порог банка, стучась во все кабинеты и требуя справедливости. В это утро Лизи под предлогом вопросов по документам вышла посмотреть на эту дамочку. Она представляла и медузу Горгону во плоти, и породистую стерву, но что она увидела в итоге — шло вразрез с её предчувствием. Худая, невысокая, серая мышка, подавленная не столько смертью мужа, сколько жизнью с ним. Выходит, Стив всего лишь прикрывался ею, говоря, что жена его растопчет, если узнает о его интрижках. Он всегда беспокоился только о своей репутации, дорожил местом у кормушки, а на жену ему было до лампочки. Жил как сволочь и смерть получил по заслугам.
Выглядела жена Стива не очень. Спутанные тонкие волосы спадали на плечи, глаза в серых ямах глазниц, впавшие щёки. Скелет на каблуках в дорогом костюме.
— Вот это да, — Лизи поправила очки и остановилась у одного из окошек.
— Говорят, у Стива есть несколько счетов, и его жена собирает бумаги, чтобы получить все его деньги.
— А я слышала, — тихо подошла ещё одна сотрудница, — что его счета обчистили, поэтому банку грозят большие неприятности.
— Обчистили? — удивилась Лизи. — Но как?
— Краем уха слышала, что к этому может быть причастна банда Джокера.
Лизи оглянулась, провожая взглядом процокавшую вдову Стива Штайна. Расстроенной она не выглядела и не торопилась облачиться в траурное чёрное одеяние, как полагалось хорошим жёнам. Честно говоря, Лизи её прекрасно понимала.
— Эй, Лизи! Вот ты где! А я тебя везде ищу.
К ней подошёл запыхавшийся молодой мужчина и, поправив галстук-бабочку, выдохнул, будто только что вернулся с марафона бегунов. Он зачесал набок растрепавшиеся волосы и, облокотившись о стойку у кассового окна, указал на Лизи сложенным вчетверо листом.
— А ну колись, у тебя была богатенькая бабуля?
— О чём ты? — не поняла Лизи.
— На твой счёт капнула тысяча долларов вчера вечером.
Лизи ничего не понимала. Бабуля? Деньги?
— Так, Лео, давай по порядку. Меня подозревают в убийстве Стива?
Лео прыснул со смеху и постучал по стойке, слишком громко, и на его смех обернулись несколько посетителей.
— Ну ты даёшь! Скажешь тоже. Не-а. Но не от последних лиц в банке мне удалось узнать, что Стив был в сговоре с какой-то мафиозной группировкой и отмывал денежки будь здоров. Видимо, что-то не поделил со своим «доном Корлеоне».
Лео, довольный своей шуткой, щёлкнул пальцами и гордо вытянулся.
— Тогда кто мне прислал деньги? — не унималась Лизи.
— Ну… От кого-то… Мне дали задание проверить счета всех сотрудников, а у перевода стоит пометка «подарок». Вот и всё. Ничего криминального.
— Так от кого? — не унималась Лизи.
Лео закатил глаза и отмахнулся от неё:
— А мне почём знать? Об бабушки, от мамы, от любовника.
Сотрудница, стоявшая всё это время в сторонке и слушавшая разговор от начала и до конца, воскликнула:
— Лизи, у тебя появился любовник?
— Нет, — Лизи сняла очки, чувствуя, как руки задрожали. — Нет никакого любовника.
— Да ладно заливать? Ради таких подарков даже я бы завёл себе любовника! — Лео похлопал её по плечу и двусмысленно подмигнул.
— Дураки, — Лизи толкнула Лео в плечо и ушла на своё рабочее место.
За спиной раздавались смешки, Лео и девчонки перешёптывались. Радио «Местные сплетни» обещало раздуть про Лизи и любовника целую историю с додуманными пикантными подробностями. Лизи догадывалась, кто прислал эти грязные деньги, но не хотела признаваться себе в этом. Очередная игра Джокера? Теперь он платит ей за секс? Это унизительно.
И если утро началось с поцелуев Артура, с хорошего настроения, то потом оно плавно перетекло в ужасный день. На обеде Лизи ловила на себе заинтересованные взгляды, порой осуждающие, но чаще всего завистливые. Иногда ей хотелось встать и закричать: «Чему вы завидуете? Меня насилуют почти каждый день! Вот чем я заплатила за этот отвратительный подарок! Хотите эти деньги? Забирайте!» Вместо этого Лизи прятала лицо в ладони и сдерживала слёзы, стараясь незаметно ото всех промокнуть глаза. Скорее бы домой, скорее бы забыться в таблетках.
Мучительный день тянулся еле-еле, и вечером, уставшая и вымотанная, Лизи устало поднималась по лестницам. В голове витали странные мысли, совсем не к месту, о том, что приготовить на ужин, чтобы на скорую руку. Яичницу или обойтись парой бутербродов? Хотя есть совсем не хотелось. Через несколько ступеней встретилась большая серая крыса, сидевшая на задних лапах и умывающая усатую мордочку. Лизи прошла мимо. А может, ничего страшного нет в том, что ей приписали любовника? Хотя любовник — знойное слово с цветочным ароматом и привкусом шоколадных конфет. Шепчешь: «Любовник», — и слышишь тихий джаз, мерный гул голосов в кафе, чувствуешь прикосновение пальцев. У Лизи ничего этого не было. Её любовник другой.
Лизи открыла дверь и вошла в квартиру, бросила ключ на тумбу. Скинув туфли, она прижалась к стене и стояла так, ни о чём не думая. Жизнь постепенно возвращалась к ней, и только теперь Лизи уловила какой-то шум в комнате. Тихое шуршание. Телевизор? Она спохватилась, что не выключила его со вчерашнего дня, а это означало только одно: немаленький счёт за электричество. Покачав головой, Лизи вошла в комнату и щёлкнула выключателем на стене.
На секунду мир пропал в ярком свете старенькой жёлтой люстры.
— Привет, Лизи.
В нос ударил горький запах табака.
Она вздрогнула и попятилась. Вот он — её ночной кошмар, её дамоклов меч и вишенка на торте с пёстрой надписью: «Наслаждайся, жизнь поимела тебя». Не хватало только яркой бумажной трубочки, чтобы возвестить об этом всему миру.
— Почему я?
— Мммм, — со вкусом протянул Джокер, так, будто попробовал что-то очень вкусное. — Такова жизнь, ра-адость.
***
Он выключил телевизор и поднялся с дивана, легко и грациозно. В каждом его движении прятался злой гений. Актёр одной роли, слишком гениальной, чтобы быть правдой. Будь всё по-другому,
