Утро прошло в праздном ничегонеделании.
Зато после обеда Лизи приняла душ и привела себя в порядок. Дела, от которых никуда вовек не деться, тоже давали о себе знать. Пролистав журналы, Лизи вынесла их к контейнерам и сложила на «пьедестал», так прозвали бетонную плиту, на которой оставляли более или менее пригодные вещи. По краю серой плиты тянулась красная надпись, напоминающая о предназначении сего сакрального места: «Мне не нужно — тебе пригодится». Кем и когда эта традиция была заведена, Лизи не знала, но порой пользовалась этим маленьким благом. Иногда эту плиту иронично называли «Пир во время чумы», как насмешка над обществом, на которое правительству плевать с самой высокой колокольни.
Когда Лизи вернулась с улицы, то обнаружила в двери сложенный пополам лист бумаги. Что это? Соседка, старенькая бабуля, не в силах выдержать муки игнора, настрочила слёзное послание, взывая к небесам? Или таинственные слова от Джокера, что-то вроде: «Мудака больше нет». Или Артур? Лизи огляделась по сторонам. Никого. Она вытянула пожелтевший лист и развернула. «Я соскучился. Артур». Лизи вдохнула табачный аромат листа и засмеялась.
Прихватив рюкзак, она ушла в конец коридора, прислонилась к стене и долго рассматривала дверь, ведущую в таинственную жизнь Артура Флека. Что ж, Лизи предстояло не только позвать его сбежать из душного Готэма, но и рассказать о новой вредной привычке. Вряд ли Артур один из тех снобов, кто считал, что женщинам в этом мире ничего нельзя. Травись на здоровье. Лизи постучала и прислушалась.
— Иду!
Звякнула цепочка, и дверь распахнулась.
— О, привет! Я заходил недавно, думал, что ты придёшь только после работы.
— Я уволилась, — Лизи рисовала пальцем невидимые узоры на стене.
— Вот как. Новую работу будешь искать?
— Ага. Так ты меня впустишь или мы тут останемся? — Лизи обняла Артура и чмокнула его. — Я тоже соскучилась.
***
Лизи отпрянула. Рука дёрнулась, будто пальцы коснулись не волос, а огня. Артур помнил, как однажды в детстве он баловался со свечой, когда электричество вырубили в который раз. Вечер. Маленькая кухня. Стол у стены, а на столе свеча в железной эмалированной кружке. Вокруг этой горящей капельки собрался ореол, желтоватый, прозрачный, он тянул свои яркие лучи в холодную темноту стылой квартиры. Как это всегда и бывало, побеждала тьма, она никак не хотела расступаться перед маленьким огоньком. Маленький мальчик в большом городе, маленький огонёк в густой темноте. Нужно было нечто большее, чем прирученное пламя. Артур проносил ладонь над ним, давал лизнуть кожу, дразнил, и в какой-то момент пламя решило показать, что оно такое. Наверное, Артур замешкался, он задержал ладонь над свечой чуть дольше. Этого хватило, чтобы острая боль, подобная раскалённой игле, вогнанной под кожу, пронзила насквозь. Артур отдёрнул руку и посмотрел на вспыхнувшее ярко-красное пятно на ладони. Жгло так, словно под кожей поселилось солнце. После он очень много думал об этом по ночам, сравнивал физическую боль с той, которая грызла его мальчишескую душу.
Лизи отдёрнула руку точно так же, как от ужалившего её огня.
— Артур, а что с твоими волосами?
— Чёрт, — он усмехнулся и качнул головой. — Я решил покрасить волосы.
— В зелёный?
Лизи нервно хохотнула, прикрыв рот ладонью.
— Ты с ума сошёл!
— Не. Так… Так лучше для работы. Понимаешь… Люди больше не хотят видеть бутафорские волосы, парики, и я… Вот… А что такое? Тебе не нравится?
Лизи сцепила пальцы в замок и уткнулась в него губами, всё ещё разглядывая Артура.
— Нет, нет, всё нормально. Пусть будут зелёные. Почему бы и нет? Правда ведь?
Он кивнул и жестом пригласил Лизи войти. Пока она шла по коридору в комнату, он смотрел на неё, не сводил взгляд с её ножек в обтягивающих голубых джинсах. Она сменила строгий, чуть чванливый офисный стиль на фривольный городской. Растянутая широкая кофта сползла с плеча, оголив его. Забрала волосы в небрежный пучок, и теперь то тут, то там выбивались прядки. Весь образ Лизи был живым, несмотря на неряшливость. Лизи словно сошла с холста Готэма, отделившись от него. Её новый образ — это соло на струнах безумного города.
Артур вошёл следом и закрыл дверь на цепочку.
Лизи стянула рюкзак и села на диван. Белая пепельница была полна окурков, несколько лежали рядом, прямо на столе.
— Будешь кофе?
Она кивнула и потянулась за пачкой сигарет около пепельницы. Не самая лучшая привычка. В ней всё было отвратительным, начиная прогорклым запахом и заканчивая болезненной зависимостью. Может, этот душный город именно этого хотел от неё? Подмять под себя, сделать своей, отнять всё: трепетную любовь, неизречённую свободу, суетливую жизнь.
Артур принёс кружки с горячим кофе. Дымящийся, ароматный, в его пьянящей горечи можно ненадолго утопить старые печали. Артур сел в кресло и не сводил с Лизи глаз. Она всё ещё вертела пачку сигарет.
— Забавно, — перебила тишину Лизи.
— Что забавного?
Она потянулась за рюкзаком, пошарила по карманам и вытащила пачку сигарет. Красная с белой надписью. Лизи положила её рядом с сигаретами Артура и ответила:
— У меня такие же.
— Ты куришь?
— Ну… Пока не знаю. Наверное. Когда ты куришь, тебя это успокаивает?
Артур пожал плечами, ничего не ответив. Ему хотелось, чтобы Лизи говорила, чтобы не останавливалась. Он ждал.
— Я заходила к тебе вчера, тебя не было дома, — она всё-таки не справилась с собой и взяла сигарету, чиркнула зажигалкой, прикуриваясь. — Хотела поговорить.
— О чём? — Артур ухмылялся и потирал подбородок.
— Хотела тебе предложить сбежать со мной, — она волновалась и прятала глаза.
— Куда?
— Не знаю, — Лизи стряхнула пепел. — Вчера вообще был странный день, я даже не знаю, как я его пережила и как такое возможно. Ну, во-первых, я уволилась. Это хорошая новость, и я очень рада, что всё-таки решилась. Ну… Во-вторых, на наш банк напали. Да ты уже слышал, наверное, по всем каналам только об этом и разговоров.
— Нет, я не слышал. Расскажи.
— Ну ты даёшь! Это только ленивый, наверное, не обсуждает. Так, стоп. В общем, я написала заявление, а потом на банк напала вооружённая банда, и Джокер во главе этого спектакля. Нескольких человек даже убили, — голос Лизи упал.
Артур пересел к Лизи и взял её за
