– Вам вызвать кеб, чтоб вы свалили поскорее? – не особенно вежливо спросил мой учитель. – Шарль, пожалуйста.
Молчаливый дворецкий кивнул, покидая гостиную.
Я не знал, что делать, моё сердце разрывалось от обиды, разочарования и чёткого осознания, что нам никогда не уговорить бедную овечку дать показания против того, кого она всей душой любит…
Негодяй хмыкнул, послал ей воздушный поцелуй и вышел из комнаты. Воцарилось долгое убийственное молчание. Нас ещё никогда так не ставили на место. Я уже было открыл рот, чтобы хотя бы выругаться (это тоже чисто британский способ разрядить обстановку), когда в гостиную чинно вошёл невозмутимый Шарль.
– Месье?
– Да, старина?
– Боюсь, с мистером Хоупом произошёл несчастный случай.
Все навострили уши.
– Я поймал ему кеб. Но молодой человек был столь неосторожен, что поскользнулся в лужице на тротуаре, в падении ударившись головой о ступеньку кеба, который ещё не до конца остановился, так что задние колёса переехали ему ноги.
– О ужас… – Наша гостья упала в обморок на заботливо подставленное Лисом кресло.
– Кроме того, кажется, он несколько свернул себе шею. Если врачи спасут его, то бедолага будет доживать свою жизнь в инвалидном кресле, безобидным овощем, и кормить его придётся с ложечки. Сам кебмен говорит…
– Кто он? – грозно рявкнул сержант. – Такой наезд не может быть случайностью! Я его лицензии лишу, он у меня в тюрьме будет тележку с баландой развозить, я его с потрохами…
– Это Фрэнсис, сэр. Уверен, вы его знаете.
– Фрэнсиса мы знаем, – решительно вмешался инспектор Хаггерт. – Я доверяю этому честному коню, он не раз помогал нам в расследованиях. Надеюсь, он же и повёз несчастного к врачу?
– Разумеется, сэр. В больницу «Чаринг-Кросс», сэр.
Под нашими укоризненными взглядами Гавкинс перестал дыбить шерсть на загривке, проворчав вполголоса что-то вроде: ну, раз это Фрэнсис, тогда да, конечно, хотя всё равно он уже не раз задерживался за управление транспортом в нетрезвом виде, на него куча жалоб от пассажиров, неоплаченные штрафы за парковку, превышение скорости, но уж если мы все не против, лично у него есть некие подозрения на этого русского, если не он, то кто же, ох, да ладно, как хотите, пусть это будет несчастный случай, а что, сливок больше нет?
Удивительно, но мистер Ренар всё это время молчал как мышь…
…Поздно вечером, когда мисс Мериносес уже сидела у кровати возлюбленного в больничных покоях и тот пускал изо рта пузыри, а инспектор с сержантом вернулись в отделение, мне наконец-то удалось поговорить с учителем с глазу на глаз. Он пил кофе, сонно щурясь, а я терпеливо перебирал страницы в блокноте. Всё записано, ничего не пропустил, не упустил, не забыл.
– Сэр, зачем вы так рисковали? Всё-таки она стреляла почти в упор.
– Бедняжка подслеповата, я же говорил.
– Но пуля могла попасть в кого-то другого.
– Мальчик мой, неужели ты думаешь, что я не перезарядил её револьвер на холостые?
– Что?!
– Ты удивлён?
– Я не, но… всё равно… вы же не могли знать, что этот негодяй так неудачно упадёт, свернув себе шею и переломав ноги?
– Да, это было непросто, – устало согласился он. – Но Шарль и Фрэнсис знают свою работу. Иногда, в особо исключительных случаях, приходится брать правосудие в свои руки. Мерзавец и пальцем не пошевелил бы для спасения влюблённой дурочки от петли. А после исполнения приговора уже никто не посмел бы второй раз докапываться до этого дела. Таковы наши законы, и пусть они мне не всегда нравятся, но я стараюсь их не нарушать. Почти…
Наверное, минут десять я стоял с раскрытым ртом, мой мозг категорически отказывался переваривать полученную информацию. Что было бы с нашим миром, если б мистер Ренар дал волю своим страстям, направив все свои таланты на стезю преступности?
– Сэр, вы невероятны, вы…
– Майкл, попроси у Шарля ещё один кофе для меня, – зевнул Лис, прикрывая глаза. Дальнейшее продолжение разговора его не интересовало.
На правах автора этих записок могу честно сообщить, что было дальше. Полиция спустила дело на тормозах, молодой Элтон Хоуп вступил в наследство, но, будучи прикован к постели, не мог распоряжаться им самостоятельно. По решению суда опеку над ним получила мисс Мэри Мериносес, овечка была так счастлива, что даже прислала нам в подарок торт и виски, от души благодаря за столь мирное разрешение этой довольно жутковатой истории. Её мечты сбылись, теперь она жертвенно посвятит свою жизнь любимому!
Единственное, что оставалось неясным на тот момент, так это личность таинственного стрелка, пустившего пулю в наш дом. К сожалению, тогда никто не знал, что это лишь прелюдия ко многим жутким событиям, начало которых следовало искать в прошлом моего учителя. В том самом, которое он так безнадёжно пытался забыть…
Глава 2
Фокусник из Палермо
– Так что там говорит твой рыжий хозяин о жалованье? – никак не унималась бабуля, сверля меня нетрезвым взглядом. – Смотри мне в глаза, мальчишка! Где деньги?
– Ньютон-шестикрылый…
– Не выражайся при старших, Эдмунд Алистер Кроули!
– Сейчас меня зовут Майкл, – в тысячный раз устало повторил я. – Я же принёс вам полфунта и шесть пенсов.
– Это жалкая мелочь! Ты ведь у него, как это, как этот… секретарь, да? Секретари всегда знают много тайн про своих господ. Где этот твой лис хранит свои деньжищи, поди, под кроватью в мешке или, может быть, в каком-нибудь сейфе? Ты выяснил, где он прячет ключ? Не ломайся, ты должен!
– Ещё виски?
– Ха, наливай! Поухаживай за родной бабушкой, смазливый недоносок…
Пожалуй, это был единственный способ перевести разговор в другое русло. Я навещал бабулю раз в неделю, иногда реже, но каждый визит был обязан приносить ей деньги, обещанные моим учителем, и бутыль крепкого алкоголя. Поскольку она все лучшие годы жизни провела в порту, ожидая мужа-боцмана из плавания, то бренди или бурбон считала детскими напитками. Самый крепкий, дрянной, неочищенный виски, чтоб один стакан которого сшибал с ног не хуже конского копыта, вот пойло, достойное истинной британской женщины, уверяла она.
В конце месяца мистер Ренар щедро выплачивал ей двойное жалованье за мою работу, так что бабуля быстро стала считать это еженедельной оплатой! Наш дворецкий Шарль пару раз навещал её, они были старыми приятелями, хотя оба категорически отказывались называть истинные причины столь странной для меня дружбы. Но и ему не удавалось пристыдить её.
В последнее время бабуля четырежды намекала мне на нехватку денег и на мою обязанность обеспечить ей достойную старость посредством ограбления моего наставника и последующего бегства в Мексику, доверив ей честно сторожить похищенное золото до моего возвращения. Не представляю, какой четырёхлетний ребёнок купился бы на такую чушь…
Когда она уже начала клевать носом мимо стакана, я накинул плащ, надел шляпу и вышел под осенний лондонский дождь. Шумная банда Большого Вилли не досаждала мне. После того как я дал им отпор и, более того, вступился за их вожака, избитого хорьками, меня стали уважать на районе. А это, надо признать, кое-чего
