– Десять минут на гигиену и заправку постели. Месье Ренье разрешил нам перейти к занятиям с тренировочным оружием.
– Уф… – тихо выдохнул я. Спортивное оружие не заточено и защищено стальным шариком на конце. Это не больно и не страшно.
– Но я настоял на боевом.
Иногда мне кажется, что я напрасно родился…
– Осталось восемь минут.
…Не хочу утомлять дотошного читателя: скажем так, к завтраку я спустился своими ногами, хоть они изрядно заплетались в ритме английской джиги, украшенные шестью или семью неглубокими, но вполне себе чувствительными царапинами. Разумеется, если бы Шарль задался целью всерьёз разобраться со мной, он бы управился примерно в десять – пятнадцать секунд, но, хвала электроду Аквинскому, ему была поставлена задача учить, а не убивать.
– Майкл, мальчик мой?
– Сэр?
– Ты в порядке?
– Э-э, риторический вопрос, сэр?
На этом обмен вопросительными предложениями иссяк. Ренар поправил изящные очки в серебряной оправе, сдвинув их на кончик носа, и пристально осмотрел меня с головы до ног. Видимо, осмотр всё-таки в той или иной мере удовлетворил моего учителя, поскольку он улыбнулся во всю пасть и широким жестом указал мне на стул.
– Завтрак стынет. А Шарль очень старался, надеюсь, ты отдашь должное его супу-пюре из шампиньонов по-бургундски с коньяком, специями и прованскими травами. Кроме того, у нас сегодня поджаренный хлеб с солёным маслом и зеленью, яйца пашот, подкопчённая голландская селёдка и шоколадный мусс на десерт. Ах да, твой чай со сливками!
Я понял, что жизнь всё ещё прекрасна. Пока мы оба отдавали должное великолепному завтраку, дворецкий подал две телеграммы на серебряном подносе. Лис быстро прочёл обе и, скомкав, бросил в камин: либо ничего серьёзного, либо он не хотел оставлять улик. Никто никогда не в состоянии предугадать ход его мыслей, поэтому лучше просто молчать с набитым ртом, как истинный британец. Что я и делал…
– Майкл? У меня для тебя печальное известие. Милая мадемуазель Кристи вместе со своим дедом-часовщиком отправилась домой в Лион. У полиции больше нет к нему вопросов, он признан невинной жертвой обстоятельств.
Я с трудом сдержал радостный вопль аборигенов из затерянных джунглей Амазонии.
– Да, она хотела с тобой попрощаться, но я счёл, что юному джентльмену не к лицу лишняя сентиментальность. Объятия, поцелуйчики, обещания встречи, розовые муси-пуси! Ты ведь не хотел всего этого?
– Нет, сэр, – уверенно соврал я, хотя в груди вдруг возникла невнятная обида, потому что, оказывается, именно этого я и хотел.
Да, невероятным образом я даже успел соскучиться по этой взбалмошной маленькой француженке, а он взял и всё решил за меня. Даже не спросив ни разу, как будто я пустое место, а не человек. Просто поставил перед фактом, и всё. Шоколадный мусс почему-то стал горчить, и, наверное, это было видно по моему лицу, поскольку мой наставник уже приготовился съязвить, когда…
– Месье? – В гостиную шагнул старый дворецкий. – К вам посетитель, вот его карточка.
– Хм, мистер… «Джон Энтони Хоуп, домовладелец в Сити». Помнится, это весьма перспективный деловой район на северном берегу Темзы. Что же ему угодно?
– Мне угодно вас видеть, сэр-р! – С раскатистым, но неграссирующим «р» к нам без приглашения ввалился толстый краснощёкий джентльмен с рыжими бакенбардами, лысый, с круглым котелком в руках, в недешёвом макинтоше, с клетчатым шарфом на шее. – Я не позволю вам меня дур-рачить, сэр-р!
Мистер Ренар крайне спокойно снял очки, протёр их салфеткой и вложил в нагрудный карман шёлкового домашнего халата. На его морде лица не отражалось ничего, он был спокоен, как меловые скалы, и в глазах его сияло достоинство истинного сына Британских островов. Я невольно залюбовался лисом…
– Мне сказали, что вы ищейка и способны помочь в моём вопр-росе. Но имейте в виду, что я ни на пенс не вер-рю таким, как вы, сэр-р! Да-с, именно так!
– Не настроен с вами спорить. У вас хорошая память, вы ведь сами найдёте выход?
– Меня ещё никто… никто не смел… выпр-роваживать, нахальный мошенник!
– Видимо, у нас вы приобретёте новый жизненный опыт. Шарль, старина, будьте добры, укажите мистеру Хоупу на дверь.
– Что?! – буквально взревел незваный гость, и физиономия его так покраснела, словно сию же минуту была готова лопнуть томатными брызгами во все стороны. – Да как вы смеете, негодяй?! Да я вас… Да я этого вашего двор-рецкого в пор-рошок сотр-ру, я…
– Ох, Ньютон-шестикрылый! – Тихо присвистнув в потолок, я откинулся на стуле.
Просто надо было знать, кто такой Шарль, а уж именно это я отлично знал, так как ощущал на своей собственной шкуре, причём ежедневно.
Не прошло и полминуты, как наш краснощёкий хамоватый гость, скатанный в компактную шарообразную форму, вылетел с нашего крыльца, подброшенный на пару фунтов вверх добрым пинком! Вот так-то…
Наверное, стоило бы поаплодировать, но, увы, ровно через пятнадцать минут он вновь стучался в наши двери, и теперь его поддерживал суровый инспектор Скотленд-Ярда мистер Хаггерт. Человек, которому лис Ренар никогда не мог отказать в просьбе о содействии.
Не знаю, с чем связана такая странная благотворительность, разве что инспектор в своё время как-то умудрился спасти жизнь моего рыжехвостого наставника? И то в подобном случае было бы довольно одного рукопожатия как знака обычной благодарности джентльмена джентльмену, не более.
– Месье?
– Пригласите их, Шарль.
Я быстро помог убрать со стола. Не то чтобы это всегда входило в мои обязанности, но так или иначе, когда трое мужчин делят одну крышу над головой, то волей или неволей они привыкают чисто автоматически помогать друг другу. И да, хотя работа секретаря заключается в постоянном контакте с бумагами работодателя, но, с другой стороны, нет ничего предосудительного в том, чтобы иногда подстраховать дворецкого. По крайней мере, я не чувствовал себя от этого угнетённым или чрезмерно перегруженным.
Подумаешь, отнёс поднос с посудой на кухню и складировал его в мойку. Зато потом надо было бежать со всех ног, ибо Лис не поощрял опозданий, но всегда требовал полного отчёта по всем записям наших дел. Пока гости снимали мокрые плащи и шляпы, я встал у окна с раскрытым блокнотом и электрическим пером в руках ровно в ту же минуту, как хозяин дома предложил им присесть у пылающего камина.
– Прошу прощения за некоторую вспыльчивость мистера Хоупа, – прокашлялся инспектор, расправляя густые усы, изрядно подёрнутые сединой. – Отвратительная погода в Лондоне, дождь просто льёт второй день, меняя лишь угол наклона, силу и направление, кхм…
В ту же секунду старый дворецкий поставил перед ним широкий бокал шотландского виски безо льда.
– Я на службе.
– Шарль, замените виски на бренди! – благосклонно кивнул мой учитель.
– А мне двойной бур-рбон, – безапелляционно потребовал наш неприятный гость, поэтому никто из нас и головы не повернул. Он обиделся и скрестил руки на груди, явно пытаясь взглядом прожечь дырку в ковре. Хорошее занятие для медитации, но не более.
– Итак, инспектор?
Мистер Хаггерт сделал большой глоток бренди, одобрительно кивнул нашему дворецкому и, поставив бокал на стол, вытащил из-за пазухи сложенную вчетверо газету. Когда он небрежно развернул её, протягивая мистеру Ренару,
