Признаться, у меня на секунду перехватило дыхание от таких-то героически-возвышенных перспектив, ставящих весь остальной мир в весьма двусмысленное положение, но мой учитель вдруг задумчиво процитировал, почти в рифму:
– Остаются позади казачьих войск – Красноярск, Иркутск, Тобольск! Старая сибирская песня, помню её. Что ж, друзья Фрэнсиса – наши друзья. Чем могу, как говорится.
– Ай спасибо-о!
После, наверное, минуты три-четыре шёл музыкальный проигрыш, во время которого меня во все стороны неслабо плющило и колбасило, а Лис, наоборот, сидел и слушал себе, запрокинув голову, с самым счастливым выражением морды лица.
Тогда я ещё не до конца понимал его. И был уверен, что Лисицын – это лишь некий перевод его фамилии на русский язык. Хотя, как потом оказалось, гражданин Лисицын был известен много где по славянским странам как шпион и разведчик из «близких к природе», способный решать и разруливать самые проблемные и сложные вопросы не только между отдельными личностями, но зачастую и между враждующими странами…
– Будьте добры, расскажите всё в подробностях.
Мистер Растеряефф охотно кивнул и пустился в повествование. С его слов, разумеется, если откинуть всё лишнее, невнятное и недоказуемое, выходило следующее.
Он сам приехал в Британию на заработки, один его знакомый (да, да, всё тот же Фрэнсис!) хвастал в письмах родственникам, что в европейских странах в моде казачий фолк. Человек повесил гармонь через плечо, распродал всё, чего не жалко, и махнул ловить удачу, надеясь на традиционный русский авось. И ведь первое время ему действительно везло.
Певец успел отметиться в Варшаве, Берлине, Праге (там очень неплохо поднялся), но спустил всё в Париже, в городе дорогих цен и ярких искушений. Но вот теперь попал в наш тихий Лондон и уже третий день разгуливал с гармошкой у Вестминстерского аббатства и в Гайд-парке.
– Полиция гоняет, есть такое дело, но без злобы, по-божески. Халупку снял, райончик так себе, но крышу над головой имею, чё ж жаловаться-то? Книгу там нашёл, старую. Что-то в рифму про птичек да котят, от я там гроши ваши аглицкие хранил. Так вот вчера к ночи вернулся, а нет её! Ноги приделали.
Мистер Лис слушал молча, с величайшим трудом сдерживая зевоту. Растеряефф всё понял правильно, не дурак.
– Сам виноват, да? Не уследил, а теперь ещё и вас от дел отвлекаю. Уж простите, Христа ради! Прощевайте!
– Я могу дать вам немного денег в долг.
Наш гость резко бросил пальцы на клавиши, выдавая невообразимый короткий проигрыш, и отрицательно помотал головой. Он ещё раз поклонился нам обоим, разворачиваясь на выход.
– А как называлась книга? – уже вслед зачем-то спросил мой учитель.
– Та какие-то стишки детские, – глухо донеслось из прихожей. – Денег жаль, почти три фунта скопил…
Гордый музыкант покинул наш дом. Мне, конечно, было чуточку грустно, но, с другой стороны, я прекрасно понимал Лиса. В краже старой книжки детских стишков наверняка замешан какой-нибудь бродяжка или сосед-пьяница, которому не хватило пары пенсов на пиво. И да, это явно не требовало расследования такого гениального ума, как мистер Ренар. Не его уровень, как говорится.
Думаю, господин Растеряефф тоже не обиделся на нас. А рыжего шалопая Фрэнсиса с его широкой русской душой всё же следовало предупредить, что не стоит злоупотреблять дружбой и дорогостоящим временем частного консультанта Скотленд-Ярда. При первом же случае я как-нибудь непременно ему это скажу.
– Мальчик мой…
– Да, сэр?
– Поищи в книжном шкафу сборник старых английских стишков. Что-то меня потянуло на сентиментальное чтение, хочу вспомнить детство.
В его большущей библиотеке была масса классики на разных языках, книги по химии и физике, потёртые тома о религии Азии и Востока, Библия короля Якова, что-то по оккультизму, так что с поиском детских стишков пришлось повозиться. Но они нашлись между «Иудейской войной» и биографией Оливера Кромвеля.
Когда я передал учителю тоненькую книжицу народных английских песенок для младшего возраста, он пролистал всё за полминуты, а потом вернул мне.
– Когда их издали?
– Э-э… – я заглянул в конец книжки, – восемь лет назад, сэр.
– Явно не первоиздание.
– Наверное, а почему?
– Мальчик мой, прости, что касаюсь, возможно, всё ещё болезненных тем, – мистер Лис прикрыл глаза и вытянул ноги в остроносых турецких тапках, поудобнее устраиваясь в кресле, – но не помнишь ли ты песенку про кораблик? Тебе наверняка напевала её мать.
Я задумался. Боль от потери родителей всегда жила в моём сердце, словно присыпанная пеплом, она тлела, словно угли, но уже не обжигала. Что же пела мне мама по вечерам, когда я засыпал? Мне было всего три годика, что я мог такого уж запомнить…
– «Кораблик»? Сэр, вы вот про это? Минуту…
По морю плыл корабликНебесно-золотой.Он вёз подарки детям,Таким, как мы с тобой.На нём плывут матросы,И снасти в шторм скрипят,Не задают вопросыЧетырнадцать мышат.Ведут они корабликОт юга на восток,Их палуба из листика,Их парус – лепесток!Соломинками машутУсталые гребцы,Их путь к родному порту,А груз их леденцы!И жемчуга, и ливер,Брильянтовый клинок,Чей одноглазый бивеньВрагов сшибает с ног.А капитан их утка,С такою не шути!С ней каждая минуткаПочти как год в пути!А там камыш и… море?Нет, море и камыш…Тьфу… Прошу прощения, кажется, я забыл один куплет.
– Валяй дальше без него!
Трам-пам-пам что-то…Шепнула мышкам мышь?Нет, не могу вспомнить… Потом так:
Заходит судно в гавань,Приходит путь к концу.Вы храбрые матросы,Вот всем по леденцу!– Браво, – сонно согласился мистер Ренар. – Даже я не вспомнил бы лучше, а теперь сравни это с текстом в книжке.
Наверное, я слишком долго думал, вчитываясь в строчки, знакомые с младых ногтей, потому что он вдруг неожиданно рявкнул:
– Дубина! Там не хватает как минимум двух четверостиший, одно из которых ты смог вспомнить!
Я вздрогнул, и тут глаза мои словно бы омылись утренней росой. Ну или как если бы старина Шарль влепил мне стимулирующий подзатыльник. В книжке действительно не было ни малейшего упоминания о клинке, бивне и врагах. Этих строчек там просто нет!
– Сэр, я слепошарый глупец!
– Не могу не согласиться, – столь же вежливо кивнул он.
Мы по-джентльменски пожали друг другу руки, и Лис продолжил:
– Во всей истории, что поведал нам недавний гость, нет абсолютно ничего интересного для сыщика. Это факт, который неоспорим для нас обоих. Но на секунду (не более!) моё внимание зацепил тот момент, что мистер Растеряефф снимал квартиру в не самом лучшем районе, где он нашёл в пыли и мусоре брошенную книжицу детских стишков. Он хранил в ней деньги, пряча, видимо, под подушкой или под кроватью. Это непринципиально. Главное, что книга очень старая…
– Неужели букинисты готовы заплатить большие деньги за такую рухлядь?
– Иногда да. Но не в этом случае, – загадочно промурлыкал мистер Ренар. – Допустим, книжку схватил пьющий сосед, увидевший в окошко, как музыкант прячет там деньги. Он бы взял банкноты и ушёл, зачем ему экскурс в детство? А что, если некто охотился именно за ней, потому что только в первом
