Очнулся я не скоро. В голове шумело, болели виски. Почему именно виски, когда, как помнится, ударился я вроде бы затылком? Но это не важно, по крайней мере, не сейчас.
Потому что сейчас я сидел на чём-то вроде стула, крепко привязанный за локти и лодыжки. Глаза разлепить удалось не сразу, сначала включился слух. Чётко раздавались два голоса, один сиплый, властный, со старческими паузами, а другой более молодой и энергичный, но с непонятным акцентом. Что-то вроде совиного уханья, но не совсем такое.
Где-то мне доводилось читать о том, что в ряде опасных ситуаций глаза следует открывать не сразу, а лишь тогда, когда вы уже достаточно наслушались, чтобы понять, что вокруг вас происходит. Эта мысль показалась мне дельной. Если они знают, что я потерял сознание, почему бы немного не посимулировать?
– Это и есть щенок Ренара?
– Ух! Мальчишка, нехороший мальчишка, сахиб! Удавить его?
– Не спеши, Туг. Надо, чтобы проклятый лис сам видел, как мы убиваем его ученика. – Старческий голос прокашлялся. – Он всё ещё не пришёл в себя, я хочу его посмотреть.
Чьи-то холодные влажные пальцы коснулись моего лица, так что я едва не вздрогнул. Некто осторожно ощупал мой лоб, брови, нос, подбородок, шею и вьющиеся волосы.
– Красивый, щенок…
– Убьём его сейчас, сахиб! А лису отправим отрезанную голову в корзине, ух?
– Туг, ты всегда слишком поспешен, – укоризненно ответил голос старика. – Запомни, хороший вожак не принимает поспешных решений. Скольких ты можешь убить?
– Много, сахиб!
– Десять, двадцать или пятьдесят? Глупец… Убить достаточно одного, но так, чтобы тысячи людей впали в безумный страх перед тем, КАК ИМЕННО ты это сделал. Научись вселять страх, сделай его своим главным союзником, убеди всех, что тебя надо бояться больше смерти, и тогда весь мир склонится перед…
– Ух… чавк, чавк!
– Что ты делаешь, идиот?! Опять жрёшь бананы?
– Бананы вкусные, сахиб, ух!
Видимо, я расслабился, позволил себе лёгкую полуулыбку и пошевелился, потому что голос старика сразу отреагировал:
– Смотри, он очнулся!
Притворяться и дальше не было смысла. Я раскрыл глаза, быстро оглядываясь по сторонам. Полутёмное помещение, сквозит изо всех щелей, мы явно где-то на чердаке, потому что воздух свежий и негромко урчат голуби. Я сам привязан к большому стулу, пол под ногами деревянный, жутко грязный и весь усыпан почерневшей банановой кожурой. Впрочем, и пара свежей тоже валялась рядом.
На меня уставились двое – старик в чёрных очках, силуэтом похожий на того, которого я видел в тумане, и обезьяна в нелепом костюме. Раз говорит и носит одежду, значит, из «близких к природе». Не горилла, не орангутан, черты лица более человеческие, уши оттопырены, рот большой и ещё густые бакенбарды. Возможно, шимпанзе? При более пристальном взгляде я насчитал ещё четверых таких приматов, сидящих на корточках поодаль. Могу ошибаться, было темно.
– Ух? – спросил главный, видимо, тот, кого звали Туг.
Поскольку в вопросе не было ничего, кроме самого знака вопроса, я решил не отвечать. В конце концов, мы не представлены друг другу.
– Мальчик, как твоё имя? – первым начал слепой злодей.
– Если я пленник, а вы тюремщик, то мне нет нужды…
Обезьян прыгнул вперёд с невероятной скоростью, и мою шею сдавила тонкая верёвка.
– Когда я спрашиваю, надо отвечать, – хмыкнул старик. – Мне нетрудно представиться первым, но, сдаётся, тебе и так известно моё имя.
– Слепой Пью, – осторожно прохрипел я, верёвка на шее чуть ослабла.
– Ух, ух, сахиб, он знает вас, сахиб!
– Меня знают многие, это и есть власть страха. Ты ведь боишься меня, мальчик?
– Ну, э-э… мистер Ренар всё равно придёт за мной.
– О да, я тоже очень на это надеюсь. Мы все так будем его ждать! Туг?
– Ух, ух, сахиб, зря, – покачал лопоухой головой обезьян, но убрал удавку.
На меня вновь надели мешок, закрыв ноги до пола вместе со стулом.
– Отдыхай, мальчик. Твой учитель должен прийти утром. Мне будет очень жаль, если он решит прийти не один.
Почему-то я сразу понял, что это значит. Если Лис позовёт на помощь полицию, то мне свернут шею. Но до утра, кажется, ещё куча времени, да и бояться слишком долго невозможно. Человек быстро привыкает к страху как к неизбежной данности, если другого выхода нет. Я осторожно подёргался в мешке, лишний раз убедившись, что путы надёжные, и сам не заметил, как просто заснул.
Меня разбудили всё те же бесцеремонные голуби. Их курлыканье было настолько громким, что глаза раскрылись сами, а сквозь мелкие дырочки в мешковине пробивались яркие солнечные лучи. Редкий денёк для осени, нам повезло с погодой, успел подумать я, когда мешок наконец сняли.
– Ты хорошо спал, мальчик? – с какой-то чрезмерной вежливостью обратился ко мне опасный старик, сидя напротив на перевёрнутом ящике из-под консервов.
Справа и слева от него покачивались обезьяны, все как есть «близкие к природе», разномастно одетые кто во что горазд, а самый крупный, который Туг, глядя на меня, задумчиво дожёвывал очередной банан, бросая шкурки прямо на пол. Вот кто тут мусорит, воспитания никакого, Шарля со шваброй на них нет.
– Туг, ты отнёс записку, как я приказал?
– Ух, сахиб! – закивал главарь обезьян.
– Что ж, значит, у нашего дорогого Ренара осталось ещё с полчаса времени, чтобы явиться сюда. Эй, мальчик?
– Да, – буркнул я.
– К старшим надо обращаться уважительно: «Да, сэр!» – наставительно поправил меня Пью. – Послушание и вежливость – вот две главные добродетели для мальчика, желающего стать настоящим мужчиной. Скажи нам, твой учитель, он сильно любит тебя?
– Сэр, – гордо возмутился я, – у нас не такие отношения!
– Глупый щенок, – однообразно пробормотал старик. – Что ж, для тебя было бы лучше, чтобы он хотя бы дорожил тобой. Туг? Где дозорные?
– На крыше, сахиб, ух, ух, ух!
По его кивку двое шимпанзе куда-то исчезли, но, вернувшись буквально через минуту, что-то шепнули на ухо главарю.
– Сахиб, он идёт! Лис идёт!
– Один?
– Один, сахиб! Ух! Будет веселье, да?
– Все по местам, – строго приказал Слепой Пью. – Говорить буду я. По первому же знаку убейте мальчишку! Лис должен видеть его смерть. О, как жаль, что я не смогу посмотреть в эту минуту в его глаза. Но я хотя бы услышу, как остановится его сердце…
Откуда-то снизу послышались знакомые шаги, сопровождающиеся лёгким постукиванием трости. Ньютон-шестикрылый, неужели он действительно пришёл сюда один, отлично зная, что здесь его ждёт ловушка?! Хотя чего иного я ещё мог ожидать от моего наставника.
Дощатая крышка люка в полу откинулась, и мистер Ренар по лестнице поднялся на чердак. Безукоризненный внешний вид, новый цилиндр, трость со шпагой внутри, кожаный плащ и большой саквояж в руках.
– Старик Пью, сколько лет, сколько зим!
– Ренар, подлец, мерзавец и полицейская ищейка, – злобно прошипел слепой, – ты принёс то, о чём я тебя просил?
– Голова инспектора Хаггерта в обмен на голову моего ученика? Ну как сказать, в саквояже…
– Да Ньютон-шестикрылый, сэр? – не сдержался я. – Вы что, убили инспектора Скотленд-Ярда?!
– А у меня был выбор? – обернулся он.
– Выбора не было, – хихикая, подтвердил злодей. – И мы сдержим слово. Туг, отрежь мальчишке
