– Мне можно туда пройти?
– Я бы не рекомендовал, – покачал головой фельдшер. – Посидите у меня, Майкл. Могу предложить вам чаю?
После недолгого размышления мне пришлось признать его правоту. Вряд ли я мог бы чем-либо помочь своему учителю, а вот риск подхватить какую-нибудь неопределённую заразу, несомненно, присутствовал. В конце концов, все эти медведи выходцы из России, страны огромной, малоизученной и до сих пор в чём-то варварской. Кто знает, каков тамошний уровень медицины, диагностики и лечения болезней? Стоит ли игра свеч…
– Благодарю, сэр. Чашка чая была бы весьма кстати.
Мистер Дулитл быстро вскипятил воду, заварив в маленьком чайничке китайского фарфора целую пригоршню цейлонского чая. Напиток оказался такой крепости, что, пожалуй, успешно затмевал собой кофе. Плюс три ложки сахарного песка на чашку, и я почувствовал истинное возрождение к жизни. В чём, собственно, и заключаются обязанности настоящего полевого врача.
– Значит, ваш работодатель полагает, что здесь не всё чисто?
– Мм, – невнятно промычал я, не имея никакого желания рассуждать о мотивах учителя.
– Неужели он думает, будто бы кто-то здесь мог отравить наших доблестных гвардейцев?
– Ну-у, это… – Я неопределённо покачал головой, давая понять вежливому собеседнику, что данные вопросы не в моей компетенции.
– Право же, подобные подозрения бросают тень не только на честь мундира, но и на её королевское величество, – продолжил домогаться мистер Дулитл, делая вид, что не понимает, почему я игнорирую столь животрепещущую для всех тему. – Полиция рыщет в Букингемском дворце, что-то неслыханное, не правда ли?
– Сэр, – не выдержал я, как можно тактичнее отодвигая от себя чашку, – мистер Ренар не служит в Скотленд-Ярде и сюда зашёл исключительно по просьбе старого друга. Надеюсь, лейтенант Потапыч достойный гарант соблюдения традиций и чести полка?
– А вы неглупый мальчик.
– У меня хороший учитель.
Несколько натянутая минута молчания была прервана появлением Лиса.
– О, дорогой доктор, вы уже познакомились с Майклом?
Фельдшер сухо кивнул. Мне показалось, мои ответы не удовлетворили и не успокоили его. Возможно, об этом догадался и сам Ренар.
– Что ж, мальчик мой, нам пора, мы вынуждены откланяться. Нет, провожать нас не стоит, мы знаем, где выход. Лейтенант предпочёл ещё немного посидеть рядом с больными. Он уверен, что на него известные способы заражения инфекционными болезнями не распространяются.
Я встал, мы с наставником церемонно поклонились главному врачу отделения. Уже в дверях Лис неожиданно обернулся:
– Прошу прощения, а нельзя ли и мне один лакричный леденец на дорожку?
Фельдшер, пожав плечами, сунул руку в карман белого халата, доставая уже знакомую мне коробочку монпансье. Мистер Ренар сгрёб сразу пять или шесть, широким жестом кинув их себе в рот, сразу все.
– Сэр, – начал я, едва мы вышли из лазарета. – У меня для вас куча информации. Но, во-первых, должен сказать, что этот Дулитл весьма подозрителен.
– Возможно. А что?
– Вам не стоило есть эти леденцы.
– Так я и не ел их, – ухмыльнулся он. – Майкл, ты порой как ребёнок. Люди вечно забывают следить за руками, а это наипервейшее правило каждого уважающего себя фокусника. Берёшь леденец левой лапой, а забрасываешь правой. Это не так сложно, поверь, но всегда работает.
Я изумлённо уставился на горсть лакричных конфеток у него на ладони. Как? Я же сам своими глазами видел, он их при мне… и при свидетелях… Да Ньютон же шестикрылый?!
– Не выражайся на территории исторического и культурного значения, – подмигнул мистер Ренар, заворачивая леденцы в платок и отправляя в карман. – Двигаем отсюда побыстрее; пока Потапыч занят, остальные могут неправильно растолковать, что и зачем мы тут разнюхиваем.
Я вспомнил безумные глаза повара Антона и, не задумываясь, перешёл с быстрого шага едва ли не на лёгкий бег. Впрочем, вопреки моим опасениям, никто за нами больше не гнался, не пытался задержать, ни о чём не спрашивал, так что из ворот Букингемского дворца мы выбрались абсолютно без всяких проблем. Как, кстати, и зашли.
Медведи на посту уже сменились, но на всякий случай я продемонстрировал им серебряную пуговицу лейтенанта. Гвардейцы едва заметно качнули огромными мохнатыми шапками. Уф, ну хоть как-то это всё работает, надо сохранить эту полезную пуговицу как сувенир на память. В карман её!
– Куда мы теперь, сэр? – деловито спросил я, пока Лис, подняв трость над головой, подзывал свободный кеб.
– К одному моему знакомому на Гросвенор-роуд. Отличный парень, химик, фармацевт, но своеобразная личность. Как, впрочем, и многие гении. Колеблется между психушкой и Нобелем.
Не уверен, что подобная характеристика вдохновляла на знакомство, но, во-первых, моего мнения тут никто ни разу не спрашивал, а во-вторых, мне всё равно было интересно. Мы сели в кеб, управляемый чалым жеребцом с совершенно седой гривой, и назвали адрес.
– Пока он поёт, будь так добр, изложи всё, что с тобой произошло, не упуская ни одной подробности.
– Но вы же ничего не услышите.
– Мой слух в десятки раз тоньше человеческого. Зато нас никто не сможет подслушать и, возможно, нам даже удастся предотвратить преступление.
– Убийство?! – ахнул я.
– Ой, да брось, всего лишь банальную кражу. Хотя можно ли считать банальностью ограбление королевской особы? Не уверен, но не важно, давай рассказывай…
Колёса кеба загрохотали по мостовой. Возница заломил клетчатый кепи, зажал зубами огрызок толстой сигары, и вплоть до самой Темзы мы ехали под заунывное, леденящее душу:
Ещё вчераМоя бедаКазалась мне далёкою,А вот сегодня без неёТак страшно сердце ёкнет.О-о-о,Где мой вчерашний день?Я стал не тем,Кем раньше был.Я скучный, сумрачный дебил.О-о-о,А не пойти мне в пень?!Причём мелодия-то как раз запоминалась, а вот с текстами песен у нас в большинстве случаев беда. Хотя пелось на родном английском, разве что с лёгким ливерпульским акцентом.
Разумеется, я рассказал учителю всё. От своей неудачной попытки «просто поговорить» с поваром-медведем до назойливых расспросов фельдшера Дулитла. Лис слушал внимательно, не перебивая, хотя пальцы его и отстукивали ритм песни кебмена по янтарному набалдашнику парадно-выходной трости.
– Прибыли, джентльмены!
Мы вышли из кеба, расплатились и пошли под одним большим зонтом вдоль набережной.
– Главное, ничему не удивляйся, – предупредил мой наставник, постучав в неприметную дверь маленького флигеля, чудом притулившегося между двумя респектабельными домами. На стук дверь приоткрылась, оттуда высунулась швабра с грязной тряпкой, и тонкий голос проорал:
– Убирайтесь прочь, проклятые барыги! У меня ничего нет, я заплачу в конце недели-и!
– Оливер, это я, Ренар. Успокойся, пожалуйста.
– Ренар? Какой ещё Ренар? – Швабра исчезла, явив нам невысокого тощего очкастого юношу в длинном до колен вязаном свитере, полосатых пижамных штанах и тапках на босу ногу. – Это который лис, прихвостень буржуазии и полицейский подпевала?!
– Он самый, – расплылся в улыбке мистер Ренар. – Пустишь нас, Оливер? Есть дело
