– Вы думаете, Уорен предал вас?
– Что за глупости, боюсь, он сам попал в историю. Как я говорил, любая игра, если относиться к ней слишком серьёзно, начинает играть игроками. Ну всё, беги! Шарлю привет!
Я спрыгнул прямо на ходу, едва не врезавшись носом в фонарный столб, уронив шляпу, но всё-таки удержавшись на ногах. И хотя душа моя пела, но идти домой следовало в «угнетённом состоянии духа». Мне пришлось поднять воротник, надвинуть котелок на брови и медленным, траурным шагом направиться на нашу улицу. Я сделал скорбное лицо и старался всхлипывать.
По пути сердобольные прохожие дважды спрашивали, кто у меня умер, а одна старушка-коза всучила мне тёплую булку из своей кошёлки, дважды перекрестив в спину. Надо бы запомнить её, чтобы при случае отблагодарить, такие поступки среди лондонцев всегда редки…
Дворецкий открыл мне дверь до того, как я протянул руку к электрическому молотку. Потом он сгрёб меня за грудки и одним движением втянул в прихожую.
– Всё в порядке, – поспешил доложить я. – Это если вкратце. Рассказать в подробностях, с деталями и дубляжом по голосам?
– Уи, месье, – потребовал он. – Но после обеда, стол накрыт.
Я пытался отмахнуться, пока снимал плащ, какая еда, когда вокруг происходят такие вещи? Но этот лысый змей-искуситель, пройдя на кухню, снял крышку:
– Томлёная цесарка с брюссельской капустой и жёлтой морковью в соусе ля-шампань.
Пикантные и пряные ароматы поймали меня за нос, развернули в нужную сторону и на цыпочках отправили в гостиную, сопротивляться не было ни сил, ни желания, ни возможностей. Наверное, с полчаса я был чрезвычайно и целенаправленно занят. Простите.
После чая со сливками и грецких орехов в меду, посыпанных поджаренными семечками кунжута, Шарль позволил мне рассказать всё про всех. Потом удовлетворённо кивнул, впервые пожал мне ладонь как равному и удалился с подносом на кухню. Я же вспомнил о своих прямых обязанностях и почти до глубокого вечера сидел с блокнотом и электрическим пером.
Когда мистер Ренар вернётся домой, то наверняка первым делом потребует показать мои записи. В этих вопросах он всегда жутко педантичен, и любые оправдания с моей стороны его не устраивают. Один раз даже пытался меня уволить, когда ему показалось, что я не всё записал или не так запомнил. Тогда ещё за меня вступился тот же Шарль.
Дворецкий напомнил про ужин, я наскоро чем-то перекусил и, отказавшись от чая, заранее собрался в дорогу. Тонкий свитер, тёплый шарф, надёжные ботинки на толстой подошве, серый плащ. Большой зонт я отставил, с ним только больше мороки, когда на улице ветер.
Вот свою электрическую дубинку я взял, конечно, можно продолжать бесконечно её усовершенствовать, но смысл? Она проверена, работает без осечек. Так сойдёт.
Топтаться на одном месте уже немного наскучило, а прорывы в области изобретений случаются не так часто. Возможно, мне просто не хватало технического образования. А возможно, я лишь сам себе заговариваю зубы, потому что десять часов никак не желали наступать, хотя за окном давно висела холодная осенняя ночь.
Дворецкий словно бы забыл о моём существовании. Стрелки часов двигались так лениво, что их хотелось пнуть. И, когда за дверями раздался скрежет тормозов подъехавшего кеба, я, кажется, уже почти спал стоя.
– Вперёд. – Я дважды хлопнул себя по щекам, чтобы окончательно проснуться, и вышел из дома. Ветер с мелкими брызгами дождя ударил мне в лицо, добивая остатки сна.
Рыжий донец в практически ничем не пробиваемом плаще и насквозь мокрой кубанке ждал у входа, так что мне удалось прямо с крыльца шагнуть на ступеньку кеба. Нырнув внутрь, я плюхнулся на сиденье плечом к плечу с учителем. Мистер Ренар, спокойный и деловитый, оставался всё в том же мундире сержанта Гавкинса.
– На это задание он пойдёт в штатском, – как всегда отвечая на незаданный вопрос, хмыкнул Лис. – Вижу, что ты готов ко всему. Отлично. Трогай, братик!
Как от дома, от порога ли,В путь легки.Не спеша поводья трогалиКазаки.В каждом храме свечи ставили,Не зазря.Песни пели, Бога славилиИ царя!А по хатам бабы плакали,Ждали бед.И дожди слезами капалиВ конский след.Ждёт их чёрная дороженькаВ дальней стороне.Защити их добрый боженькаНа чужой войне……Кеб неспешно колесил по ночному Лондону. Мы могли бы доехать до Национального музея за каких-нибудь полчаса, но мой учитель сказал, что нужно потянуть время и сбросить возможные хвосты. Один раз мы даже вышли на углу Гайд-парка, прошли длинными и тёмными закоулками, спустились вниз только для того, чтобы через несколько минут вновь запрыгнуть на ходу в проверенный транспорт Фрэнсиса. Если за нами велась слежка, то, скорее всего, мы смогли соскочить.
– Национальный музей, – тихо предупредил донец, останавливаясь в тени соседнего здания, куда не доставал желтоватый свет газовых фонарей. – Ждать здесь или с вами пойти?
– Без спешки прокати весь квартал и будь наготове со стороны заднего двора.
– Добро, Лисицын! Точно ли знаешь, что делаешь?
– И не такие операции проваливали, – в тон ответил Ренар, кивнул мне, поднял воротник мундира и быстро зашагал прочь. Я кинулся за ним.
Накрапывал дождь, несмотря на порывистый ветер, улицы Лондона заволокло знаменитым туманом, он носился большущими клочьями, то открывая шпили зданий, а то, наоборот, снижая видимость до расстояния вытянутой руки. Единственное, что я мог сказать наверняка, так это то, что вход в библиотеку был в противоположном направлении.
– Сэр, а разве мы…
– Там и без нас достаточно народу, – не сбавляя темпа, бросил Лис. – Хаггерт лично руководит засадой, а у сержанта стальная хватка. Если уж он сомкнёт на ком-то зубы, то не расцепит их даже с пулей в сердце. Но вот что будет, если Уорену удастся уйти?
– Вы точно уверены, что это он?
– Я его видел. – Мой наставник на минуту горько вздохнул и снял шлем. – И ты видел его Майкл, он приклеил усы и надел парик, но есть моменты, которые всегда тебя выдают. Помнишь одного из репортёров в толпе?
Честно говоря, нет. В тот момент все лица сливались для меня в одно. Я опустил голову.
– Понимаю. Они кричали, мельтешили, и заметить чужеродную фигуру было непросто, но меня не обманешь. Да и его закос под внешность Диккенса был слишком театральным. Единственное, чего я до сих пор не могу понять, так это причину. Почему он так поступил со мной? Где я ошибся в этом человеке? Мы ведь ни разу толком и не разговаривали, разве что пикировались загадками и шарадами.
– У вас будет время спросить.
– Да. – Мистер Лис вновь надел полицейский шлем на голову. – Идём, тут уже недалеко.
Мы прошли в молчании куда-то за угол, потом полезли по винтовой лестнице на третий этаж соседнего особняка, пробежались по мокрой крыше и спустились на задний двор Национального музея. Я тихо охнул, Ньютон-шестикрылый, там стоял полностью готовый к полёту воздушный шар!
Пёс с длинными ушами, «близкий к природе», одетый в костюм воздухоплавателя, терпеливо поддерживал огонь. Пламя ревело,
