Дядя именно это и делает, только… не думая о моих желаниях.
— Очень надеюсь, что ты не будешь халтурить и станцуешь с полной отдачей, — подтверждая мои мысли, строго наставляет меня низкий голос. — Это в твоих интересах. Чем быстрее ты влюбишься в цессянина, раз уж он этого желает, тем тебе же будет проще.
Да, дядя и в этом прав. Есть у наших организмов такая особенность. После совместного танца даже те, кто изначально холодно друг к другу относился, начинают сначала чувствовать симпатию, а потом и более сильные чувства возникают. Правда, процесс этот долгий, может на пару десятков лет растянуться. Поэтому лучше, если сначала влюбленность появляется, тогда свадебный танец ее закрепляет и усиливает, превращая в настоящую любовь. Вот только мне рассчитывать на такое счастье бессмысленно. Буду долго-долго ждать. На незнакомой планете, в чужой семье, с иными порядками. И даже поделиться своими мыслями и чувствами будет не с кем.
— Дядя… — не утерпев, начинаю разговор раньше, чем он опускается в свое любимое кресло. — Я могу взять Луриту с собой?
— Зачем? — получаю в ответ предсказуемый язвительный смешок. — Чтобы она влюбилась в какого-нибудь цессянина, а ее дети родились неполноценными? Ты желаешь ей зла? Или, как обычно, в первую очередь, о себе думаешь? Привыкла к тому, что она с тобой возится? Не переживай, на Цессе найдутся те, кто будет обязан тебя обслуживать и помогать.
Дядя наконец-то перестает искать среди тонких информационных пластинок на полке нужные и все же садится за стол. Несколько секунд хмурится, словно вспоминая, все ли приготовил, и неожиданно спрашивает:
— Что ты знаешь о цессянах?
— Э-э… — Я не сразу понимаю, что именно он хочет от меня услышать. — Независимая цивилизация. В большинстве своем ее представители имеют альбиносный фенотип. Срок жизни очень большой, потому что способности к регенерации высокие. Их планета третья и единственная обитаемая в системе белого карлика Бокус. В настоящее время правит король Дэйль Монт ли’Тон.
— Хорошо. Что еще? — требует неведомого мне результата визави.
— В тридцатом году до основания империи цессяне предприняли попытку захватить Зогг, чтобы сделать его своей колонией, добывать ултриз и наладить регулярные поставки этого ценнейшего топлива на Цесс. Вмешательство флота ипериан позволило отстоять независимость зоггиан, а в дальнейшем сотрудничество двух планет привело к территориальному объединению систем звезд Эфуса и Фиссо. В шестьдесят пятом году после основания империи цессяне попытку повторили, заплатив за военную поддержку томлинцам. Империю тогда спасли только совместные усилия флота всех трех планет Объединенных территорий. Рооотон за год до этого вошел в их состав.
— Я не об этом спрашиваю, — морщится, закатывая глаза к потолку, дядя. А когда его взгляд опускается и скользит по голографии, интонации становятся совсем жесткими, а слова привычно грубыми: — Обучила тебя сестричка, на мою голову! Сама вечно лезла в политику, забывая о том, что решать подобные вопросы — прерогатива мужчин. А твой отец в этом ей потакал. Идиот мягкотелый! Умел бы настаивать на своем, и Огина осталась бы в живых. А в составе империи было бы намного больше планет!
— Тех, которые хотели растащить все, что с таким трудом создавалось и накапливалось другими?! — Мое негодование все же прорывается наружу.
Глаза дяди вспыхивают гневом. Страшным, опасным, едва сдерживаемым. Он резко встает, и ножки стула с жутковатым скрежетом прокатываются по полу. Зеленоволосая фигура через стол склоняется ко мне, нависая сверху.
— Не лезь не в свое дело, девочка! — тихо предупреждает. — Тебе мало примера твоей матери? Хочешь повторить ее судьбу?
На мгновение дядя задумывается, затем его губы кривит усмешка, он отталкивается от столешницы и выпрямляется, складывая руки на груди. Смотрит на меня, улыбаясь все шире.
— Тебя так сильно заботит целостность Объединенных территорий? Их стабильность? Благополучие? Замечательно! Вот и делай то, что от тебя зависит, чтобы этому способствовать! Ведь это твое предназначение — быть гарантом лояльности императора по отношению ко всем планетам, которые уже входят в состав империи. И перестань забивать себе голову иными проблемами, кроме одной, которая должна тебя сейчас волновать, — как побыстрее привязать к себе того, кто в тебя изначально не влюблен. Я не прав?
Покорно опускаю взгляд, принимаясь рассматривать свои ногти. Прав, дядюшка, ты всегда прав. Вот только мне от этого не легче.
— Кстати, я как раз об этом и хотел поговорить. Совсем ты меня выбила из темы своими… вопросами.
Пауза перед последним словом образовалась вовсе не потому, что дядя долго его подбирал. Он просто отвлекся, загружая в вильюрер информацию.
— Разумеется, советовать что-то конкретное я тебе не могу. И вообще не желаю вникать в ваши женские хитрости по привлечению к себе внимания мужчин. Надеюсь, сестра все же хоть чему-то полезному в этом смысле тебя научила. Но помочь учесть возможные нюансы отношений, связанные с институтом семьи и брака у цессян, все же считаю необходимым. Итак…
Новая пауза, и передо мной на столе появляется небольшое объемное изображение. На фоне воздушно-легкого интерьера пастельной зеленой гаммы в кресле сидит худощавый представительный мужчина. Не молодой, но и до пожилого возраста ему явно далеко. Белые волосы гладко зачесаны, сиреневые глаза смотрят уверенно и с превосходством. Впрочем, оно и неудивительно, даже по белоснежному костюму, который отличается особой изысканностью и покроя и отделки, ясно — это отнюдь не рядовой цессянин.
Рядом с ним, по правую руку, опираясь на спинку кресла локотком, расположилась цессянка. Очень красивая. Зрелой, четкой красотой. Изящные формы, облегающее бледно-сиреневое платье, замысловатая прическа, милая улыбка на тонких губах.
Справа от мужчины, вполоборота, потому как оглядывается на что-то невидимое зрителю, стоит еще одна альбиноска. Ростом чуть ниже первой дамы,
