Наконец оказавшись в столь желанных для меня объятиях, я зажмуриваюсь. Мир плывет и теряется, потому что Атис поднимает меня и кружит, лишая возможности воспринимать что-то, кроме одного — он рядом. И это действительно навсегда.
Я замираю, наслаждаясь долгожданными мгновениями истинного счастья, которое теперь у меня уже никто не отнимет. И все же, почувствовав шевеление на груди, чуть отстраняюсь, чтобы дать возможность Чернышу вылезти на свободу. Все это время он тихо сидел на своем привычном месте, то ли деликатничал, то ли на самом деле спал. Теперь же малыш активно напоминает о себе — взбирается на плечо, потягивается и, по-хозяйски поставив одну лапку на руку обнимающего меня леянина, начинает принюхиваться.
Направление его взгляда, то есть носа, предсказуемое — у стены, на небольшом возвышении вблизи поверхности воды, расставлены блюда и напитки. Да, закрытые непрозрачными колпаками, но, уверена, нюх у шигузути отменный, и потому приготовленные деликатесы он обнаруживает сразу.
— Голодный! — Атис улыбается, подставляя Чернышу ладонь и увлекая меня в сторону импровизированного стола. — А ты?
— Я бы предпочла немного иную… трапезу, — стеснительно прячу лицо у него на груди.
— Мы совместим. И не только это, — многозначительно обещает муж. А дальше… Дальше я теряюсь совершенно. В круговороте новых ощущений и впечатлений. В необычном вкусе неизвестных мне блюд и в мужском привкусе на моих губах. В силе и настойчивости его рук, снимающих с меня платье. В приятной прохладе чего-то упругого под моей спиной и нежданно оказавшемся прямо перед глазами звездном небе. В скольжении горячих ладоней по голой коже. В тумане дурманящего хриплого голоса и моем сбивчивом шепоте. В страстных порывах, рожденных испепеляющим огнем возбуждения, и в сводящих с ума волнах наслаждения. В невероятно сладостном умиротворении, пленившем тело. В тех звуках, что нас окружают: все в том же стеклянном перезвоне, едва уловимом похрустывании и почему-то плеске воды.
С трудом заставляю сознание хоть немного проясниться. Хруст оказывается привычным чавканьем Черныша, который сосредоточенно занят ужином, а вот плеск…
— Как мы здесь оказались? — В легком недоумении смотрю, как потревоженная гладь воды ласкает, накатывая волнами на мою обнаженную грудь.
— Тебе рассказать или продемонстрировать? — хрипло шепчет муж, удобнее устраивая меня в своих объятиях.
Я не отвечаю, тихо смеюсь, утыкаясь носом в его голое плечо. А потом не удерживаюсь и прижимаюсь губами к разгоряченной, влажной коже, все еще хранящей запах страсти. В ответ получаю поцелуй в шею, подбородок, губы… И вновь теряю ориентацию в пространстве. И во времени.
— Дейлина, милая, очнись! — тревожный голос Атиса будит меня, полностью расслабленную и медитативно созерцающую протуберанцы, которые хищно выбрасывает в космос та самая белая звезда, около которой сейчас дрейфует корабль леян. Великолепное зрелище.
— А?.. — Я не сразу понимаю, в чем проблема. Мне было так хорошо!
— Ты в порядке? — облегченно выдыхает муж, осторожно прижимая меня к себе.
— Конечно, в порядке… — Я потягиваюсь, разворачиваясь к нему лицом. Вытягиваю руки, скользя ладонями по мокрому покрытию пола, зарываясь руками в лежащую на нем белую, уже изрядно подтаявшую, но все еще рыхлую массу. Холодную! Особенно в контрасте с теплой водой в бассейне.
Ого… А снег-то настоящий. Неожиданно. На чем же мы тогда?..
Приподнимаюсь и вижу около «стола» нечто столь же белое, но куда более плотное, похожее на неравномерно взбитый матрас, рядом с которым лежит черный ком — мое платье и меховая одежда леянина. Ага. Поня-я-ятно…
— Так, что случилось? — возвращаюсь взглядом к мужу, который терпеливо ждет, пока я осмотрюсь.
— Ты минут пять не дышала. Я испугался.
— Да ну, — теряюсь от его заявления, — дышу я. Видишь? — даже демонстрирую, чтобы не сомневался.
— Нет, не дышала, — настаивает на своем Атис. — Совсем.
Задумываюсь, прислушиваясь к себе. А ведь на самом деле. Пожалуй… Пожалуй, если бы не необходимость говорить, можно было бы обойтись и без воздуха в легких. Ой…
Невероятная догадка пронзает меня, однако даже лихорадочно забившееся сердце не заставляет мой организм начать дышать так часто, как раньше. Пытаясь окончательно в это поверить, я медленно сползаю ниже, погружаясь в воду с головой. Любопытно, сколько выдержу?
— Дейлина, милая, не пугай меня! — Муж не выдерживает раньше. Вытащив меня на поверхность, убирает с лица мокрые волосы. — Ты действительно хорошо себя чувствуешь?
— Абсолютно. — Набираю воздух в легкие только для того, чтобы ему ответить. Дышать мне как не хотелось, так и не хочется. — Атис… По-моему, у меня еще и способности зоггиан работают.
— Кожное дыхание? — Он задумывается. — Возможно. Если проявилась вторая способность, почему бы не включиться и третьей? А ты только сегодня это почувствовала?
Закономерный вопрос, мы купались уже, а я ничего такого не замечала.
— Одежда могла мешать, — неуверенно предполагаю, а потом решаю, что не так уж это и важно. Главное иное — благодаря чему, вернее, кому я свои способности получила. Определенно это не случайность. Ведь у моей мамы, несмотря на то, что с папой она была очень счастлива, их все равно не было. А у меня… У меня они именно после обрядового танца появились. Да и богов, с которыми я разговаривала на Цессе, было трое: зоггианин, иперианин и рооотонец. Мои предки тоже принадлежали именно к этим расам. И способности открылись только те, что им присущи.
Значит, это и к лучшему, что Атиус не захотел на мне жениться, но все же увез на Цесс. И то, что я пыталась свою жизнь изменить, не став марионеткой для тех, кто пытался мной манипулировать, — тоже к лучшему. Иначе бы точно ничего не приобрела.
Удивительно. Необычно. И очень радостно, потому что отныне никто не посмеет сказать, что я — пустышка.
ЭПИЛОГ
Все укрытие нашли? Жду от вас я результата, кто не спрятался, увы, в этом я не виновата!
— Все укрытие нашли, ты уверен?
— Не волнуйся, мама,
