Взрывная волна накрыла Ярослава, выбив воздух из легких, а мелкие осколки пронзали его неподвижное тело. Он не мог ничего говорить, не мог двигаться и даже дышать нормально не мог.
– Когда у Дарёны появились силы, она стала делать все, чтобы ты и Настя познакомились. Своровала даже нити судьбы, чтобы сплести их воедино. Она не понимала, что творит бессмыслицу и ее действия делают лишь хуже. Но самое главное – Дарёна не осознавала простую вещь. Те, кто должны встретиться, встретятся. Она была не единственным связующим звеном между вами. Ткань мироздания подвижна и штопает сама себя. Не стало Дарёны, но появились другие пути для вашего с Настей сближения. Глупая девочка, – с печальным вздохом добавила Браслет, будто жалела Дашку. – Но она хотела как лучше. Винила себя и поклялась не уходить до тех пор, пока не исправит ошибку.
– Это не может быть правдой, – обхватил руками ноющую голову Ярослав. В его глазах появились слезы – будто жидкое стекло, режущее их. – Не может. Ты лжешь мне.
– Ты ведь знаешь, что нет. Поэтому сейчас чувствуешь отчаяние, – сказала Браслет и погладила его по волосам. – Просто прими эту правду, какой бы горькой она ни была. Просто прими, малыш.
Это было сказано по-доброму – так, словно Ярослав действительно был ребенком, которому взрослый терпеливо что-то объяснял. Подняв глаза на ночное небо, усеянное звездами, которые продолжали срываться одна за другой, он увидел отблески Млечного Пути. И вдруг понял, насколько велика между ним и Браслетом разница – как между этой крохотной планетой и галактикой. Он – обычный человек, жизнь которого коротка и быстротечна. Она – древний артефакт, который существовал веками, своими глазами наблюдая за историей человечества.
Ярослав смахнул с глаз слезы, вместе с болью чувствуя ярость – глухую и непреодолимую. Словно каменная стена высотой до самого солнца. И отчаяние он тоже чувствовал, а вместе с ним еще и бесконечную беспомощность. Кто человек против звезды? Против всего этого прекрасного бесконечного неба? Против таинственных сил мироздания, которые скрываются то ли за миллионы световых лет от них, то ли в каждой травинке на этом прекрасном ночному лугу, где так сладко и горько пахнет ночными цветами и медом.
Кто они сами? И что их ждет?
– Ложь. Ты просто внушила мне это, – упрямо сказал он, кусая губы и глядя в небо, где падающих звезд становилось все больше и больше – только и успевай загадывать желания. – В этих видениях все говорили на понятном мне языке, не на каком-нибудь старославянском. Это гипноз, галлюцинации, которые вы на меня наслали!
Ему сложно было принять правду.
– Память души устроена так, что транслирует тебе прошлое способом и языком, понятным для твоего мозга, – мягко ответила Браслет.
– Мы выглядели иначе. И я, и она, – с горечью продолжал Ярослав, помня каждый миг своих видений. И помня ее – ту, которую так горячо любил, что не задумываясь отдал за нее свою жизнь. Он не мог понять, кто красивее – Лада в старинных одеждах и с кольцами у висков или же Настя в джинсах, блузке и туфлях на каблуках.
Ярослав снова смахнул с глаз слезы.
– При перерождении у людей всегда новая внешность, – все так же спокойно отозвалась Браслет и, словно прочитав его мысли, улыбнулась.
– Обе прекрасны. Ведь это один и тот же человек, только в разных обличьях. Эта одна душа. Твоя родная душа.
– Я и Настя знакомы с прошлой жизни? – невесело усмехнулся Ярослав и почему-то посмотрел на свою руку. Там, то ли в иллюзорной реальности, то ли в древних воспоминаниях, в этой руке он держал и меч, и боевой топор, и палицу. Помнят ли его руки оружие? Почему в этой жизни он никакой не воин и вместо меча держит в руках кисть?
– Ты так устал воевать, – снова прочла его мысли Браслет, – что захотел жить мирно. И стал художником, способным наслаждаться прекрасным. Ты мог бы создавать великие полотна, оставляя память о себе потомкам, а мог бы писать для денег, радуя других. Все в твоих руках. Но ты выбрал другой путь. Твоя душа в печали.
– Вот как? А Настя?.. Почему она такая сильная духом и почему… – Яр не договорил, артефакт снова поняла его вопрос.
– Она умирала мужчиной, – мягко ответила она. – Ушла в чужом теле, охваченная гневом и болью. И все корила себя за то, что не так сильна, как мужчина, что не имеет столько же прав и что не может постоять за себя и своих родных. Она хотела быть твердой и уметь решать любые проблемы. А потому в этой жизни ей пришлось выковывать свой характер из обид и лишений. Но и ее душа печалится. Скучает по тому, кого любит – ведь и в этой жизни у вас столько препятствий и боли. Видимо, счастье вы должны заслужить. Искупить свою вину перед небом и друг перед другом.
– Искупить, – тихо проговорил Ярослав, словно пробуя это слово на вкус. Слово не нравилось ему – горчило, и внутри все сжималось.
Какое-то время они молчали. Браслет смотрела на небо и улыбалась Млечному Пути, а Ярослав разглядывал свои бессильно опущенные руки. В его глазах все так же стояли слезы, и когда одна из них стекла по щеке, он даже не заметил этого, поглощенный собственными тяжелыми мыслями.
Прислушиваясь к себе, он все отчетливее понимал, что Браслет права и что ей незачем лгать ему – она ведь даже не человек. Но кроме глухого тянущего отчаяния он ощущал и другие изменения. Чувствовал себя мудрее и старше. Будто бы действительно жил на этой земле уже не первую жизнь, будто бы уже многое видел и через многое проходил. И любовь – эту проклятую любовь – он тоже чувствовал. Любовь, которую нельзя было убить.
Любовь к девушке, которую звали Настя.
Он вдруг вспомнил, как они познакомились – возле клуба, где оба праздновали день рождения. И как весело тогда было – перепутанные подарки, драка в одной из комнат для гостей, гонки. Новая встреча – в торговом центре, когда он, заносчивый мальчишка, гонялся за Настей по всем этажам. А потом они встретились в классе, и он чуть не лопнул от злости, потому что меньше всего на свете хотел встретить ненормальную девицу, которая разрисовала его лицо, а после подкинула брелоков в капюшон, в качестве учителя по русскому языку.
Наверное, уже тогда он испытывал к ней притяжение, только не понимал этого. И сам себя убеждал, что терпеть ее не может.
Потом много всего было – и дом ведьмы, и маги в школе. Он спас Настю и вынес ее на холод – они вместе
