Серые шинели, печальный старый дом и лес, полный теней… Офелия так тосковала по родному дому, что трудно было дышать. Но и там не дом, потому что там нет папы. Слезы подступили к глазам, и тут Офелия заметила, как между сваленными в сторонке мешками сверкнули на солнце прозрачные крылышки, словно сделанные из тончайшего стекла.
Это была фея.
Офелия, забыв свои беды, бросилась за ней, а фея полетела прямо к роще за мельницей. Крошечное создание мчалось так быстро, что Офелия на бегу споткнулась и выронила книги. Пока она их поднимала и отряхивала обложки, фея присела на ствол ближайшего дерева.
О да, она должна дождаться девочку. Обязательно нужно, чтобы девочка последовала за ней.
Погодите… Нет! Девочка снова остановилась.
Офелия рассматривала огромную каменную арку, вдруг возникшую между деревьями. От арки в обе стороны тянулись древние стены, а сверху смотрела рогатая голова с пустыми глазами и раззявленным ртом, будто хотела проглотить весь мир. Под взглядом этих глаз все исчезло: мельница, солдаты, Волк, даже мама Офелии. Полуразрушенные стены словно звали: «Входи!» Чуть ниже головы виднелись высеченные в камне полустертые буквы, но Офелия не знала, что они означают.
In consiliis nostris fatum nostrum est, гласила надпись.
«В нашем выборе – наша судьба».
Фея исчезла. Офелия шагнула под арку, и на нее легла холодная тень. «Вернись!» – предостерегало какое-то неясное чувство, но она не вернулась. Иногда надо слушаться, а иногда – нет. Впрочем, вряд ли у Офелии был выбор. Ноги шли сами собой. Проход за аркой скоро стал таким узким, что Офелия, раскинув руки в стороны, могла дотянуться до обеих стен. На ходу она вела пальцами по изъеденному временем камню. Камень был холодный, несмотря на жару. Еще несколько шагов – и Офелия оказалась у поворота. Новый коридор вел влево, потом направо, а там еще поворот.
– Это лабиринт.
Офелия быстро обернулась.
У нее за спиной стояла Мерседес, кутаясь в шаль, словно сплетенную из вязаных листьев. Если Мерседес и колдунья, то красивая, а не скрюченная старуха, каких рисуют в книгах. Но Офелия знала из сказок, что колдуньи не всегда появляются в истинном облике.
– Просто куча старых камней, – сказала Мерседес. – Очень старых. Старше мельницы. Эти стены всегда здесь стояли, еще до нее. Не ходи сюда, заблудишься. Случалось уже. Я тебе как-нибудь расскажу, если хочешь.
– Мерседес! Тебя капитан зовет! – крикнул какой-то солдат за мельницей.
– Иду! – крикнула в ответ Мерседес.
Она улыбнулась Офелии. В ее улыбке прятались тайны, но Офелии Мерседес нравилась. Очень.
– Слышала, твой отец меня зовет. – Мерседес шагнула назад, к арке.
– Он мне не отец! – сказала ей вслед Офелия. – Не отец!
Мерседес остановилась.
Офелия бегом догнала ее, и они вместе вышли из лабиринта.
Холодные камни и рогатая морда с пустыми глазами остались позади.
– Мой отец был портным, – сказала Офелия. – Его убили на войне.
И у нее потекли слезы. Они всегда текли, когда Офелия говорила о папе. Ничего нельзя было с ними поделать.
– Он сшил мое платье и мамину блузку. Он шил самую красивую одежду на свете. Лучше, чем у принцесс в моих книгах! А капитан Видаль мне не отец!
– Да я уж поняла, – мягко проговорила Мерседес и обняла ее за плечи. – Ну пойдем, отведу тебя к маме. Она тебя, наверное, уже ищет.
Рука у Мерседес была теплая. И сильная.
– Правда, моя мама красивая? – спросила Офелия. – Только она болеет, из-за ребенка. У тебя есть брат?
– Есть, – ответила Мерседес. – Вот увидишь, когда твой братик родится, ты его полюбишь. Крепко полюбишь, никуда не денешься.
Она снова улыбнулась. В глазах у нее была грусть. Кажется, Мерседес тоже знала, что такое потеря.
Фея, сидя на каменной арке, смотрела, как они идут к мельнице: девушка и девочка, весна и лето.
Девочка еще вернется.
Фея об этом позаботится.
И очень скоро.
Как только хозяин пожелает.
3
Всего-навсего мышка
Да, у Мерседес был брат. Педро – один из тех, что прятались в лесу. Они называли себя «маки́», бойцы Сопротивления, и скрывались от тех самых солдат, для кого Мерседес готовила еду и стирала одежду.
Капитан Видаль со своими офицерами обсуждал планы охоты на этих людей. Мерседес принесла им хлеб, сыр и вино – так приказал капитан. Когда-то за столом, где они разложили карты местности, обедали и ужинали мельник с семьей. А сейчас на этот стол подавали смерть. Смерть и страх.
Пляшущее в очаге пламя рисовало на беленых стенах тени кинжалов и ружей. Отсветы пробегали по склоненным над картой лицам. Мерседес поставила поднос и незаметно окинула взглядом расположение войск на карте.
– Партизаны прячутся в лесу, потому что там их труднее выследить. – Голос Видаля не выражал никаких чувств, так же как и лицо. – Мерзавцы лучше нас знают местность. А мы перекроем выходы из леса – здесь и здесь.
Палец в черной кожаной перчатке вонзился в карту, словно снаряд.
Смотри внимательно, Мерседес. И расскажи брату, что они задумали, иначе он через неделю умрет.
– Провизию, лекарства, перевязочные материалы – все соберем у себя и будем хранить вот здесь. – Видаль ткнул пальцем в точку, обозначающую мельницу. – И они сами к нам придут.
Здесь, Мерседес! Они будут все хранить здесь.
Она не торопилась, выкладывая еду на стол и радуясь про себя, что для этих людей она – невидимка. Просто служанка, такая же часть обстановки, как стулья и огонь в очаге.
– Устроим три новых сторожевых поста – здесь, здесь и здесь.
Видаль расставил на карте три бронзовые фишки, отмечающие место. Мерседес не отрывала взгляда от его затянутых в перчатку пальцев. Она вся была глаза и уши кроликов, на которых охотятся. Тихая и незаметная, будто мышь.
– Мерседес!
Черная перчатка схватила ее за плечо. Мерседес перестала дышать.
Видаль подозрительно прищурился. Он всегда смотрит подозрительно, подумала Мерседес, стараясь успокоить сердцебиение. Ему нравилось видеть, как под его взглядом на лицах проступает страх, но она слишком часто играла в эту игру и не выдала себя. Всего-навсего мышка. Невидимка. Если он хоть на минуту подумает, что она лиса или кошка, ей конец.
– Пригласи доктора Феррейро спуститься.
– Слушаю, сеньор.
Она склонила голову, стараясь казаться ниже ростом. Большинство мужчин не любят высоких женщин. Видаль – не исключение.
Три командных пункта. А продукты и лекарства сложены в амбаре на мельнице.
Это им очень пригодится.
4
Роза на вершине темной горы
Доктор Феррейро был хороший человек, добрая душа. Офелия поняла это сразу, как только он вошел в мамину комнату. Доброта видна так же ясно, как и жестокость. Она дарит
