— У вас есть я! — заверил мистер Вуд, но его слова не впечатлили Ханну. Она лишь грустно улыбнулась.
— И что, мой друг, мне делать?
— Как что? Одеться, собрать вещи, переехать к вдове Грапл — доброй женщине, а потом надеть самое красивое платье и пойти на танцы.
— Ты шутишь?
— Неа, — покачал он головой, — Если они ждут, что ты будешь страдать и прятаться, не стоит доставлять им подобной радости. Пусть лучше испытывают зависть. Только представь: ты и я! И нам все завидуют! — заговорщицки произнес Саймон.
— Не пойду!
— Пойдешь! Два месяца нужно провести с пользой и радостью. А, может, и меньше. Ален старается изо всех сил.
— Фу, Саймон. Неприлично разговаривать с дамами о подобном!
— Делать можно, а говорить нельзя?! — рассмеялся мужчина.
— Мистер Вуд, вы — пошляк! Вон из моей комнаты!
— Вернусь через час, самое позднее. Собери вещи и жди, — бросил он напоследок и скрылся в окне.
«Боже мой, моя репутация окончательно загублена! — с грустью подумала Ханна и протянула руку к оставленной мистером Вудом фляге. — Мерзавец! Какой мерзавец!»
Меньше чем через час раздался стук, и за дверью послышался веселый голос мистера Вуда. Распахнув дверь, Ханна увидела Саймона, мистера Морриса и его жену.
— Вы собрали вещи? — высокомерно спросила раздраженная хозяйка.
— Вы не вернули мне денег, — уверенно ответила мисс Норт, чувствую поддержку мистера Вуда. Когда он рядом, ей было спокойно и легко.
Хозяйка зашипела и, если бы не Саймон, швырнула деньги на пол, но почувствовав на себе мужской взгляд, передала их ему. Прихватив большую коробку, мистер Вуд помог Ханне спуститься, сесть в коляску, а потом поднялся наверх за остальными вещами.
Вскоре они заносили вещи к миссис Грапл — старушке маленького роста, сухой, в морщинах, но доброжелательной и милой. Саймон заверил, что ей до слухов нет дела, поскольку в молодости она сама не раз шла наперекор общественному мнению. Пообещав рассказать о миссис Грапл позже, он увел Ханну на прогулку, предлагая зайти в хлебную и угостить пирожными. При упоминании о сладком его глаза стали хитрыми и обволакивающими, и сомнений, что горожане уделяют разговорам о ней самое пристальное внимание, не осталось.
На танцы, начинавшиеся в шесть часов пополудни, пришло много желающих повеселиться и потанцевать. Увидев собравшуюся толпу, Ханна стушевалась.
— Может, стоит придти позже, когда начнутся танцы? — робко предложила она.
— Зачем? Слухов будет ровно столько, сколько им потребуется, чтобы захлебнуться ядом. А мы пропустим открытие вечера. Ты видела когда-нибудь «Ходьбу с пирогом?»
— Нет.
— Увидишь и будешь смеяться до боли в животе, — подхватив ее под руку, он ускорил шаг.
В приходе убрали скамьи, расставив их около стен, чтобы уставшие могли передохнуть. Слева, в углу расположились музыканты, ожидающие начала вечера. С другой стороны, напротив входа стояли столики с напитками. На некоторых столах стояли вазы с цветами. Собравшиеся оживленно болтали, приветствовали друг друга, рассказывали последние новости, но как только Саймон и Ханна вошли, в помещении стало тихо. Нависшую густую тишину разбавляли лишь радостные детские визги.
— Доброго вечера, прекрасные дамы, — раскланялся во все стороны мистер Вуд с самой обаятельной улыбкой, которую только мог изобразить. И сдавив руку спутницы, заставил улыбнуться и ее. Женщины ответили мужчине улыбками, но Ханна видела, как склонив головы и прикрываясь веерами, люди рассматривают ее и злословят, стараясь выразить презрение. Это злило, и назло всем она широко улыбнулась, а затем, степенно склонив голову к Саймону, зло промурлыкала:
— Зачем мы пришли? Они жаждут растерзать меня!
— Смотри на мир шире. Дамы ненавидят, зато присутствующие джентльмены весьма очарованы тобой, — отвечал он также с улыбкой.
— Я на улицу не смогу выйти!
— Если ты про Хоута, то теперь у него будет конкуренция. А это, знаешь ли, подстегивает мужчин на красивые ухаживания.
— Не нужны мне его мерзкие ухаживания.
— Ханна, послушай. Изображать робкую целомудренную деву уже не получиться, как бы ты ни пыталась и не желала. Но заставить себя уважать и ценить, можно и нужно. Может, перестанешь жаловаться и ныть, а возьмешь себя в руки и будешь блистать? — заметив, как от ярости губы мисс Норт поджались, он поцеловал ей руку. — Пойдемте, выпьем пунша. А то на нас смотрят испепеляющим взглядом. Даже жарко стало.
Едва они подошли к столику, стоявшая у него леди выпрямилась. Она смотрела только на мистера Вуда, игнорируя Ханну, как надоедливую мошку.
— Здравствуй, Агнес. Как поживаешь?
Агнес покраснела и, хлопая глазами, молчала, словно набрала воды в рот. Мистер Вуд подмигнул, и девушка чуть не упала в обморок. Оставив деньги на столе, он прихватил два фужера, один из которых протянул Ханне и увлек в самую гущу мужской толпы.
С ним здоровались, дружески похлопывали по плечу и оглядывали мисс Норт. Мужчины были разного достатка, но Саймон приветствовал и общался со всеми одинаково. Знакомым он представил Ханну, как мисс Норт, приехавшую в Байборо, чтобы разыскать свою старую родственнику. От наглого вранья Ханна вцепилась ногтями в мужскую ладонь, но ни один мускул на его лице не дрогнул, и он продолжил самозабвенно врать.
На нее пялились бесцеремонно, забыв о приличиях, нагло, жадно, с презрением, ненавистью и восхищением. Разнообразие эмоций зависело от пола заинтересованного лица. И как не разглядывать, если на ней было дорогое французское платье с белым верхом и нежно-голубой юбкой, украшенное полосатым бантом. Глубокое декольте и маленькие рукавчики простого, но изысканного наряда выгодно подчеркивали женственность. Украшение в виде золотого распустившегося бутона, украшенного жемчужиной, лежало в ложбине груди и манило мужской взгляд, как оголодавшего волка молочный ягненок. Именно Саймон настоял на выборе этого платья, хотя Ханна уже сто раз пожалела, что послушалась его совета.
— Мисс Норт! — растяжно и громко произнес тот самый подлец, который приставал к ней на набережной. — Изумительно выглядите, просто восхитительно. Могу я вас пригласить на танец?
Ханна презрительно сузила глаза и уже хотела нагрубить, но мистер Вуд ответил первым:
— Если позже. Первые танцы мисс Норт обещаны мне.
— Смотри, друг мой, три танца подряд, и ты потерян для женского общества. Это будет невосполнимая утрата, — глаза собеседника были темными, хитрыми. Черные ухоженные, длинные усы добавляли ему солидности и опасности.
— Благодарю за заботу, мистер Хоут.
Когда отошли, Ханна возмутилась:
— Как вы могли решить за меня?!
— Смог, зная, что мистер Хоут влиятельный человек, с которым не следует ссориться. Как вы заметили, он небольшого роста, но весьма честолюбив, и любая прилюдно сказанная глупость могла бы вам дорого обойтись. Он не прощает обид.
