кстати в момент, когда представился невероятный, уникальный исторический шанс прихода к власти!
Следователь Б.Никитин, занимавшийся „немецкими деньгами большевиков', пришел к выводу, что деньги в руках Ленина всегда были важным политическим инструментом. „Члены ЦК, - писал Никитин, - получали за рубежом жалованье от Ленина. Неугодные ему его лишались… Деньги, поступавшие в кассу разным способом (экспроприации, пожертвования и пр.), поставили Ленина в исключительное положение. Они оплачивали его печатные издания и штат партийных работников. Деньги делали его хозяином организации за границей и в России'66.
Когда с плоской подачи Алексинского, Ермоленко, Бурцева и других в печати был поднят большой шум о связях большевиков с немцами, их „предательстве и шпионаже', Ленин в „Листке „Правды' опубликовал статью „Где власть и где контрреволюция?'. Назвав откровения бывшего члена Второй Государственной думы Г.А.Алексинского „клеветнической пакостью', Ленин приводит два главных аргумента, которые, по его замыслу, должны опрокинуть „лубочную работу газетных клеветников'. Первый: Ганецкого „недавно свободно впустили в Россию и выпустили из нее'67. Но, во-первых, это было до „шума', и, главное, у Ганецкого было несколько паспортов на разные фамилии… Он мог приехать как Борель, Келлер, Фюрстенберг… Впрочем, когда Ганецкого на границе спецслужбы Временного правительства очень ждали, доверенный Ленина не приехал. Его предупредили об опасности.
Керенский об этом вспоминал: „…С начала мая 1917 года Терещенко и отчасти Некрасов в совершенно секретном порядке собирали все данные по поводу преступной деятельности „Ленина и К°'. Чрезвычайно серьезные, но, к сожалению, не судебного, а агентурного характера. Данные эти должны были получить совершенно бесспорное подтверждение с приездом в Россию Ганецкого, подлежащего аресту на границе…' Однако опубликованные в печати некоторые материалы на большевиков „насторожили ленинский штаб. Приезд Ганецкого был отменен, а Временное правительство потеряло возможность документально подтвердить главнейшие, компрометирующие „Ленина и К°' данные…'68.
Аргумент второй у Ленина должен бы вроде быть основным: „Ганецкий и Козловский оба не большевики, а члены польской с.д. партии… Никаких денег ни от Ганецкого, ни от Козловского большевики не получали. Все это - ложь, самая сплошная, самая грубая'69.
В своей статье „Ответ', опубликованной Лениным 26 и 27 июля 1917 года в газете „Рабочий и солдат', уже после того как Временное правительство отдало приказ об аресте лидера большевиков и он скрылся, вождь русской революции пишет, что у Парвуса служил не только Ганецкий, но и другие эмигранты. „Прокурор играет на том, - пишет Ленин, - что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких'70.
Как же дело было в действительности? Корректны ли аргументы Ленина? Чьи приемы, говоря словами Ленина, являются „мошенническими'?
Совершенно несостоятельно утверждение Ленина о том, что Ганецкий и Козловский „не большевики'. Когда Ганецкого в июле 1937 года арестовали, то следователь со слов несчастного записал: „Член ВКП(б) с 1896 года'71 (видимо, имея в виду социал-демократическую партию. - Д.В.).
В действительности это видный деятель одновременно польского и российского рабочего движения. Делегат 11, IV и V съездов РСДРП. На V съезде РСДРП „небольшевик' Ганецкий избран членом ЦК партии. А в 1917 году (во время описываемых нами событий) - членом заграничного Бюро ЦК РСДРП… Как же Ленин мог утверждать, что Ганецкий „не большевик'? На что он рассчитывал, вводя людей в заблуждение? Почти то же можно рассказать и о М.Ю.Козловском, члене исполкома Петроградского Совета, известном большевике.
А как в отношении того, что Ленин не имел „никаких' денежных дел с Ганецким? Тем более Ленин утверждает, что об этом „все знают?!'.
После февральского революционного спазма Ленин кроме И.Арманд особенно много писем и телеграмм шлет Я.Ганецкому. В начале марта специальной телеграммой Ленин предупреждает Ганецкого „об отправке ему важного письма'72. 15 марта 1917 года Ленин шлет Ганецкому телеграмму, содержащую план возвращения в Россию. В последующие дни до отъезда лидер большевиков отправляет почти ежедневно Ганецкому телеграммы и письма, и в том числе такие, в которых даются распоряжения „выделить две или три тысячи крон для организации переезда из Швейцарии в Россию'73. Вскоре Ленин сообщает И.Ф.Арманд, что деньги из Стокгольма на дорожные расходы получены74. И, видимо, это был не единственный перевод. В письме той же Арманд Ленин сообщает, что „денег на поездку у нас больше, чем я думал…'75.
Так зачем же Ленин утверждал, что у него не было и нет „никаких' денежных отношений с Ганецким? Распоряжаясь прислать деньги, Ленин знал, что Ганецкий ими располагает! Так кто же, говоря словами Ленина, применяет „мошеннические' приемы?
Решение на проезд через Германию было принято быстро. В дело по предложению Парвуса включились не только генеральный штаб и министерство иностранных дел Германии, но и сам кайзер Вильгельм II. В публикациях В.Хельвига и З.Земана, составляющих сборник „Германия и революция в России'76, на основе немецких документов приводятся более чем откровенные намерения германского руководства. Посланник в Копенгагене граф Брокдорф-Ранцау советует министерству иностранных дел отдавать „предпочтение крайним элементам… Можно считать, что через какие-нибудь три месяца в России произойдет значительный развал и в результате нашего военного вмешательства будет обеспечено крушение русской мощи'. Канцлер Вильгельм II в письме рейхсканцлеру фон Бетман-Гольвегу ставит главное условие: „Я бы не стал возражать против просьбы эмигрантов из России… если бы в качестве ответной услуги они выступили за немедленное заключение мира'.
Есть еще одно свидетельство со ссылкой на документы французской контрразведки, говорящие о том, что весной 1917 года Ленин в присутствии Анжелики Балабановой, швейцарского социалиста Мюллера, французского редактора журнала 'Завтра' Гильбо Анри встречался с представителем немецкого посольства Далленвахом. Рандеву по поводу предстоящего отъезда Ленина через Германию в Россию происходило в ресторане Шоипа на Амтхаусгассе в Берне77.
Читатель уже знает, что и революция, и сепаратный мир сотрясут Россию, вольно или невольно в какой-то мере двинувшуюся по „немецкому маршруту' развития событий. „Ответная услуга' будет оказана. Ленин, прекрасно зная, что немецкие власти не менее большевиков заинтересованы в проезде русских революционеров через Германию, выдвинул с помощью Фрица Платтена несколько условий, которые могли бы сохранить большевикам видимость политического и исторического алиби. Его, алиби, Ленин вроде бы получил, но это не меняет исторического результата: Россия в мировой войне с помощью большевиков, говоря словами Людендорфа, была „опрокинута'. Никто не в состоянии оспорить этот печальный итог.
То, чего так добивались германские руководители, удалось осуществить. Может быть, этот негласный и даже не зафиксированный письменно союз большевиков и Германии вдохновил Сталина и Гитлера, когда они в сентябре 1939 года скрепили подписями своих министров „Договор о дружбе'? Может быть, здесь просто историческое совпадение или проявление вековых традиций в государственных отношениях России и Германии, выраженных во вражде и дружбе? Может быть, Ленин, следуя своей революционной логике, не мог отказаться от неожиданного шанса?
Свое алиби Ленин постарался усилить, когда в Стокгольме отказал во встрече Парвусу. Ленин лучше, чем кто-либо другой, знал, что Парвус не только социал-шовинист, но и доверенное платное лицо германских властей. Достаточно было того, что с Парвусом был близок его помощник Ганецкий… Сам Гельфанд-Парвус вспоминал об этом так: „Я был в Стокгольме, когда Ленин находился там во время проезда. Он отклонил личную встречу. Через одного общего друга (видимо, Ганецкого. -
Наконец, Ленин свое алиби обосновал и тем, что пальму первенства в поездке через Германию
