— И это отлично, — кивнул я, будто через трубку секретарь могла это видеть. — Но у меня к вам еще два дела. Первое личное, а второе — еще более личное.
— Буду минут через тридцать.
— Все легко, Аришка, — довольно улыбнулся я девчушке, откладывая телефон и беря ее на руки, чтобы ей было удобнее. — Осталось только подготовить твою маму.
— К чему подготовить? — высунулся из комнаты любопытный нос.
Увидев на моих руках Аришку, Марина замерла и почему-то покраснела. Постаралась спрятаться за документами, но я отлично видел ее глаза. Она смущалась и… Это выглядело очень мило. И по-настоящему. Даже захотелось знать, о чем она думает. Будто услышав мои мысли, девушка решительно взглянула на нас, но решимость тут же спала, словно и не было.
— Ты что-то хотела сказать? — поинтересовался я, выше приподнимая бутылочку.
— Глупость, — призналась она, пожимая плечами.
— Ничего страшного. Скажи, — мягко подтолкнул я ее, потому что понимал, что нам нужно разговаривать для того, чтобы уживаться в одной квартире. Молчанка точно ничем не поможет.
— Тебе очень идет с Аришкой на руках, — произнесла Марина и покраснела еще больше.
— А тебе очень идет улыбаться, — хотел я сделать комплимент, но получилось, что только сильнее смутил. Надо было быстро менять тему: — Мы тут с Ариной решили, что тебе нужно прогуляться по магазинам. Осилишь?
— Я и сама хотела попросить, если честно. И в банк заехать нужно, чтобы подать заявление на восстановление карты. Мне на этот счет пособие на Аришку приходит. Только… Ты уверен, что тебе будет несложно посидеть с Аришей?
— С Аришей посидит мой секретарь. Но волноваться не о чем, — добавил я поспешно, завидев сомнение в ее глазах. — Ольга Николаевна уже сидела с ней утром. По опыту эта женщина и тебя, и меня переплюнет: двое детей, трое внуков. Не переживай.
— Это трудно, — скривила она губы в натянутой улыбке.
— Понимаю, но ты ведь не сможешь быть с ней всегда. Девочка повзрослеет, и тебе придется отдать ее сначала в садик, потом в школу. Считай это маленькой подготовкой. Обещаю, мы не оставим ее надолго.
— Хорошо, — сдалась Марина, но я видел, насколько трудно ей далось это решение. — Кстати, я посмотрела договоры. Мне кажется, что они хотят на вас…
— Нажиться? — подсказал я ей, усмехаясь. — Это я уже понял.
Аришка покушала, и я закинул бутылочку в мойку, чтобы положить девчушку себе на грудь с левой стороны и очень-очень легонько постучать по ее спинке. Такая маленькая, такая хрупкая. Самому страшно, но Марина должна быть уверена в том, что я знаю, что делаю.
Своеобразный кряк я расслышал отчетливо, но полотенце было не жалко. Протерев Аришке любопытную моську, я положил ее на диван — прямо на пеленку. Вовремя. Девчушка надулась и сделала то, что любят делать все младенцы, когда их оставляют без подгузников.
— Ой! — хотела Марина кинуться к дочке, но я остановил ее жестом.
— Даму прерывать неприлично, — усмехнулся, направляясь к шкафу за новой пеленкой и штанишками. — Тем более что беспокоиться не о чем. Там клеенка.
— Вот эта? — с трудом сдерживая смех, указала девушка рукой на столик, на котором лежала злополучная клеенка.
— Ну… — протянул я задумчиво, стараясь не рассмеяться. — Диван кожаный, так что тряпочкой протрем.
Глава 7. Марина
Мне было неловко, неудобно, но, несмотря на это, очень уютно рядом с Павлом. Сегодня я сидела на переднем сиденье рядом с мужчиной, и такая близость вызывала сумбур. Я просто не понимала, как это — находиться рядом с кем-то другим, а не с Ваней. Наверное, просто забыла, что это такое — общаться с противоположным полом. В моей жизни давно не было других мужчин, даже друзей, и… Я действительно терялась.
Боялась сказать что-то не то, показаться дурой. Не могла представить в своей голове, что я могу быть с кем-то другим, кроме Вани. Он прочно врос в мою жизнь, стал ее неотъемлемой частью даже на расстоянии, но я осознавала, что так быть не должно. Мы с ним уже никогда не сможем быть вместе — я просто не смогу его простить, не смогу подпустить к себе. И если я не хочу остаться одна до конца своей жизни, то обязана научиться переступать через образовавшийся за эти годы барьер. Это трудно, но… Возможно ведь? Я же не единственная женщина на планете, которой не повезло в браке?
Пыталась понять, что почувствовала, когда Павел меня поцеловал. Это стало неожиданностью, вызвало волну возмущения, но одновременно с этим я ощутила дрожь — будто позвоночник электрическим разрядом прострелило. Пока не понимала, что это значит, да и анализировать ситуацию было трудно. Мужчина сказал, что лишь хотел меня успокоить, и ему это почти удалось, но теперь я не могла не думать о том, нравлюсь ли ему.
— Пойдем? — вырвал голос Павла меня из раздумий, когда мы остановились на парковке перед торговым центром.
— Тебе необязательно идти со мной, — попыталась я вразумить мужчину.
— Тебе неприятна моя компания? — спросил он прямо, а я разнервничалась, не зная, как правильно ответить на этот вопрос.
— Мне… тепло рядом с тобой, — рвано выдохнула я, желая больше всего на свете провалиться прямо под сиденье.
— Я рад, — мягко улыбнулся Павел, взяв меня за руку.
Вздрогнула от неожиданного прикосновения. Вскинувшись, шокированно смотрела на него, прямо в глаза, а внутри рождался страх. Какой-то необычный страх, другой. Тот, от которого мурашки по коже.
— Мужчины обычно не любят ходить по магазинам.
— Очень не любят, но мне нужно купить новый деловой костюм. Буду рад, если ты мне поможешь.
Наверное, это болезнь всех мам — обязательно зайти в детские отделы. Паша убедил меня, что у Аришки есть все и даже больше, но я все равно купила для нее крохотное платьишко. Просто не смогла пройти мимо, да и цена была не слишком дорогой. Естественно, на самом деле я зашла сюда не за одеждой, которой действительно стараниями мужчины хватало, а затем, чтобы оценить стоимость колясок. Понимала, что с ней нужно гулять. Уверена: еще день-два, и я буду нормально себя чувствовать, а значит, наши прогулки возобновятся.
Цены на коляски были нескромными от слова совсем. Отдать двадцать тысяч, а то и больше, сейчас не представлялось возможным, потому что купить нужно было очень многое, начиная от зубной щетки и заканчивая домашней одеждой, потому что ходить в футболках Павла было просто неприлично. Да и жить, если честно, я у него долго не собиралась. Он нашел для меня работу, выставил условия, но я ведь понимала, что он делает мне одолжение. И если от работы я не отказывалась, то надоедать ему еще и дома позволить себе не могла. В конце концов, у него есть
